— А что? Можем и доставить, а то таскаться по улицам смерть как надоело, а там хоть выпить нальют. — хрустя яблоком, возрадовался другой гвардеец.
— Дяденьки-гвардейцы, да какой же он херцог, побойтесь Летящей, то ж дядька Хэмиш, сторож наш, приютский! Его в нашем квартале все знают! — разом сдергивая шапки и кланяясь, завыли мальчишки.
— Хэмиш? Из крестьян, стал-быть? Руки у вашего сторожа больно холеные, для крестьянина-то. — хмыкнул капрал, разглядывая кровоточащие мозоли на ладонях дядьки Хэмиша.
— Так давно из поместья приехал, в город. — пробормотал тот, стремительно бледнея.
— Давно, как есть давно, скажи, Чуч? — заверещал один из мальчишек.
— Лучшей доли захотел? Знал бы свое место, сидел у себя в деревне, овцебыкам хвосты крутил, сейчас бы все в порядке было. — издевательски ухмыльнулся капрал. — Взять его!
— Дяденьки-офицеры, не надооо! — дружно взвыли мальчишки. — Отпустите дядьку, у нас девчонки в приюте третий день не жрамши, вот, вышли хоть овощей на суп раздобыть!
— Отбросы, что ли? — прочавкал гвардеец, добывая из мешка последнюю морковку. — Да хоть сдохните все, ублюдки поганые, столица чище станет.
— А говорят, Вальеро-то для блага людей скинули! — вдруг разозлившись, выпалил мальчишка.
— Заткнись, Пыря! — его высокий тощий приятель попытался зажать ему рот, но было поздно.
— Так разве ж отбросы — люди? — захохотал гвардеец, стряхивая с плеча огнестрел. — А может, попросту пристрелим всех троих, а, мастер-капрал? Кому они нужны, еще до комендатуры вести.
Капрал на мгновение задумался…
Топот копыт был слишком тяжеловесный для обычной лошади. В проулок рысью вбежал скакун, с легкостью катя открытую коляску. Туша здоровенной зверюги заняла чуть ли не весь проулок, шипастая башка с выразительно выглядывающими из-под верхней губы клыками нависла над попятившимся капралом.
Холеная, дорого одетая сьера чуть старше, чем средних лет, приподнялась в коляске, брезгливо оглядела гвардейцев и их пленников, и с неожиданной усталостью в голосе спросила:
— Милейшие, где здесь приют мистрис Гонории, знаете?
— Знаем! — заверещал Пыря, рывком выдираясь из рук гвардейца — ошметки его шерстяного жилета таки остались у того в кулаке. — Вот как Летящая сверху видит, знаем! Сами оттуда! И показать можем!
— Эй, а ну стой! — гвардеец кинулся следом, хватая мальчишку за плечо…
Сьера небрежно дернула вожжи, скакун повернулся… и раззявил пасть прямо у гвардейца над головой. Сверкнули клыки, длинный раздвоенный язык вывалился… и одним стремительным движением смахнул кивер с железной кокардой. Скакун принялся неторопливо жевать, роняя на темечко гвардейца ошметки кивера и капли едкой слюны.
— Эй, отдай! Отдай! — заверещал тот, подпрыгивая и пытаясь дотянуться до запрокинувшего башку скакуна.
Скакун явно издевательски сглотнул — по чешуйчатой шее словно волна прокатилась, кивер окончательно исчез в пасти.
— Вы… Кто такие? По какому праву? — завопил капрал, мгновенно вскидывая огнестрел. — А ну отошли от арестованных!
— Дорогая сьера… — протягивая руку, попросил сидящий в коляске тощий старый сьер. — Позвольте мне.
— Конечно. — кивнула та, подавая ему бумагу с официальной печатью голубого, гардеровского, сургуча. — Развлекайтесь, монсьер Дезирон.
Старик наклонился через бортик коляски… и с размаху прилепил бумагу капралу на физиономию, с силой вдавив печать в лоб.
— Видишь, что написано? Оказывать всякое содействие! Вот и оказывай, капрал!
— А как нам знать, что это из герцогской канцелярии бумага, а не подделка какая, если вы, сьер, ее нашему капралу на лобешник налепили? — пробурчал гвардеец.
— На «лобешнике» у него и посмотрите. — фыркнул сьер, отлепляя бумагу обратно от красной капральской физиономии — на лбу у того и впрямь остался четкий перевернутый отпечаток. — А теперь — вы, сюда! — взмахом руки приказал он бородачу. — А вы — пошли вон! — рявкнул он на гвардейцев. И вздохнул, опускаясь обратно на сидение. — Как же надоела эта солдатня…
Бородач подошел, низко кланяясь:
— Благодарим за помощь, сьер, сьера… — бормотал он, низко опустив голову и разглядывая носки щегольских, хоть и невероятно грязных сапог.
Старый сьер Дезирон поморщился — наверняка ведь с дворянина снял, прохвост…
— Проводи нас к этой самой мистрис Гонории, милейший, и считай, отблагодарил.
— Никак невозможно, добрый сьер, добрая сьера. — из-за локтя бородача высунулась плутовская физиономия приютского мальчишки. — Сдохла она, наша мистрис. В самом начале бунта на улице подстрелили! — на его физиономии не было ни малейшего сожаления об убитой начальнице. — Токма вот Хэмиш, сторож, с нами и остался!