— Следовало написать в королевскую канцелярию. — король смотрел в пышную молочную пену, но кажется, видел вместо нее что-то другое. Может быть, осыпанные снегом горные вершины — через которые переползают твари Пустоши и скатываются в долины? — Пайки, оружие, а также чащобные средства и прочие составы, как лечебные, так и боевые, выдаются военным из королевской казны.
— Если их добывают королевские экспедиции, то… не выдаются. — раскапывая ложечкой пышную шапку крема, вздохнула я. — Потому что их нет. Большинство экспедиций не возвращаются.
— П-почему? — растерянно спросил король.
— Потому что каждого главу этих самых экспедиций Летящая во младенчестве уронила. Из когтей да об землю. Причем каждого следующего — со все большей высоты. — равнодушно пояснила я. — Они думают, Чаща — что-то вроде дворцового парка. Зашел, взял что надо, вышел… Но получается только пункт первый.
— А вы, графиня? — требовательно спросил король. — Вы же можете им помочь? Посоветовать. Дать проводников. В конце концов, в экспедициях — люди вашего короля!
— Помочь? — я с вежливым недоумением улыбнулась. — Ваше величество, вот мимо идут городские стражники. — я указала ложечкой в сторону окошка, за которым и впрямь отлично виден был спешащий куда-то патруль. — Они тоже люди моего короля. Но я же не бросаюсь им вслед, не хватаю за руки, не объясняю… что брать взятки с уличных торговцев нехорошо, это затрудняет снабжение столицы.
Король поморщился — прямо перед окном стражники и впрямь остановили паренька с лотком булок на шее.
— Нет, я занимаюсь своими делами, они — своими. Если в наше графство приезжают некие люди, и не потрудившись представиться графиням, нанимают в деревне проводников… по собственному выбору и разумению, а потом удаляются в Чащу… То зачем бы нам их удерживать? Если уж они твердо решили расстаться с жизнью таким тяжким и болезненным способом. Конечно, при таком раскладе чащобных товаров для военных не будет. Только для придворных. От тех немногих дворцовых умников, что отбирают товары у охотников, угрожая гневом регента.
Лицо короля стало жутким. Ему явно хотелось кого-нибудь казнить. Учитывая, что я была ближе, чем казначей и придворные, я позволила шоколадной капле растаять на языке, вздохнула и полезла в сумочку на поясе.
— Единственное, чем могу помочь… Здесь имена покупателей, которым Марушка продала попавшие к ней чащобные средства. — я положила перед королем список. — Не знаю, кто они…
— Я знаю. — оборвал он, разглядывая список так, будто я ему змею сунула. — Ничего… Вилье разберется. — складывая список чуть подрагивающими пальцами, многообещающе процедил король.
Еще бы у него пальцы не подрагивали! Там всякого-разного столько, что при желании можно отравить всех окрестных королей, и еще на принцев с принцессами останется. А среди покупателей те, у кого вполне могут возникнуть такие желание. Яды по сотне золотых за гран не покупают, чтобы травить крыс в подвале.
— А вы уверены, ваше величество, что Вилье разберется… в вашу пользу? Вы так ему доверяете? — спросила я… и была удостоена яростного взгляда.
— Вас это не касается, графиня. Лучше узнайте, откуда ваша Марушка эти товары взяла! Раз уж утверждаете, что не вы отправили их в лавку! — закончил он с явным недоверием.
— Мы не отправляли их в нашу лавку. — сухо повторила я, возвращаясь к десерту.
— И я не спрашиваю у вас, сьёретты, были ли эти самые чащобные средства среди закупленного графом Дезирон. — многозначительно надавил голосом король.
— Ой, мне дедушка совершенно ничего не рассказывает!
— Мне откуда знать, мы с тетушкой на другом конце королевства живем!
Вскричали мы с Камиллой разом и тут же неприязненно переглянулись. Она уткнулась в свою чашку, я принялась за пирожные. Молча! И запивать кофе, там немного осталось. Горечь во рту стала нестерпимой — то ли от королевской отповеди, то ли от случайно попавшей гущи.
Сьера-кофейница выросла рядом бесшумной тенью:
— Чего-нибудь еще… желаете?
Сказано было так, словно попроси я сейчас еще чашечку кофе и к ней голову Черного Вилье на блюдечке, не исключено, что получу — и то, и другое.
— Нет, благодарю вас… — король бледно улыбнулся ей из-под оборок чепца. — Все совершенно великолепно. Я привык к горькому кофе, но это… — он выразительно пошевелил чашкой с остатками сливочной пены на стенках.
— С вас уже довольно горечи, юноша. — покачала головой сьера-кофейница. Ее пенсне остро блеснуло, словно просвечивая короля насквозь.