— Ну, я же говорила! — вперед вдруг протиснулась смутно знакомая горная баронесса из тех, что были рядом на столь печально окончившейся охоте. Платье на ней было из того же лежалого шелка, но баронессе удалось каким-то образом — полагаю, угрозами — отстоять традиционный корсаж из мягкой черной кожи. На общем фоне смотрелось весьма… провокационно, а потому и сама баронесса чувствовала себя гораздо увереннее. — Говорила, что не обязательно нам в эти тряпки рядиться! — она досадливо одернула широкую пышную юбку. — Думаете, те, кто в своих столичных домах живут, тоже вырядятся в эту дрянь? — и она снова дернула юбку с такой силой, будто хотела ее сорвать.
— Но распорядитель отбора ясно велел… — кусая губы, пролепетала одна из девиц — и при взгляде на нас громко всхлипнула.
— Распорядитель — не король! И даже не регент! — взвилась баронесса…
— И как вы сами видите, нам вовсе не друг. — негромко, но очень внушительно сказала Камилла, и пошла вперед, без страха входя в своем золотом платье в девичье моря цвета того, о чем приличные сьёретты не говорят в обществе, и даже в мыслях поминают лишь иносказательно.
— Совсем, совсем не друг! — повторила Камилла. — На первом этапе отбора нас едва не сожрали. На втором — почти похитили. — веско, словно вколачивая слова в изящно причесанные головки сьёретт отчеканила Камилла. — Впереди нас ждет бал и третий тур отбора… и я полагаю, закончить его вы хотите с тем, кого выбрали сами… а не с тем, кто выбрал вас?
— А они тут мастера — выбирать без спросу. — проворчала Рисса. — Вчера одному палец пришлось сломать.
Ее слова явно задели за живое — толпа сьёретт, только что недоброжелательно молчавшая, взорвалась возмущенными возгласами.
— …к стенке меня притиснул, будто я трактирная служанка!
— …а меня в пустую комнату тащил, хорошо, девочки отбили!
— …мы чай пили, а он целоваться полез — и прямо на чайный столик упал! И эта пьянь еще была уверена, что нас осчастливил!
— А ну-ка тихо! Хватит кудахтать, и так выглядим как деревенский цыплятник! — прикрикнула та самая баронесса.
— Мы, милочка, в отличии от вас, не знаем, как выглядит… цыплятник! — с бесконечным презрением выдохнула пухлая девица в кудряшках.
— Может, поэтому придворные сьеры и обходятся с вами… вот так? Чувствуют деревенских! С нами так они были очень милы! — ее тощая подружка хихикнула, кокетливо перебирая букет из желтых лент на запястье.
Я посмотрела на эту парочку умиленно — ну, кто б еще так быстро и успешно избавил нас от ненависти остальных сьёретт, перетянув ее на себя? Эти две сьёретты мне еще на приеме в честь Лерро понравились.
Баронесса явно нацелилась вцепиться обеим в прически, как Камилла вдруг резко хлопнула в ладоши — точно как учительница в пансионе, утихомиривающая разбушевавшихся воспитанниц. И таким же строгим приказным тоном скомандовала:
— Дочери вассалов рода Дезирон пусть подойдут ко мне!
Я решительно выдохнула — все же в такой роли мне еще выступать не приходилось, обычно это делала тетушка — и тоже шагнула вперед:
— Вассалы рода Редон — ко мне!
Еще четыре прибывшие на отбор графини выбрались из толпы, окликая свои вассальные семьи. С ними пришлось договариваться прямо ночью, чтоб никто не успел проболтаться, и похоже, они до сих пор не были вполне уверены, что нам стоит доверять.
Зато Камилле, кажется, уверенности хватало на всех! Или она просто лучше, чем я, держала лицо?
— Вассалов других графских семей Овернии мы просим разделиться между группами, желательно, равномерно — так будет быстрее.
— Так что будет-то? — выкрикнули из толпы девиц, кажется, начисто позабывших об этикете и подобающем сьёреттам поведении.
— А вот что… — Камилла подняла руку с зажатым между пальцами крохотным травяным шариком, и демонстративно положила его в рот. Скривилась от горечи… подчеркнуто-выразительно дернула горлом, глотая… и принялась раздавать шарики дочерям своих вассалов, властно и внушительно приговаривая. — Глотайте… глотайте… Да, горько, но ничего, зато не потеряете ни соображение, ни самообладание, что бы там ни случилось.