— Да, монсьер. Кристально ясно, монсьер-герцог. — отозвались Крыска, Чуч и Пыря. Графиня Дезирон, мастер Монро и генерал Лерро.
— Так-то лучше. Они вообще-то неплохие малые. — повернулся он ко мне, словно извиняясь за эту вспышку неповиновения. — Даже удивительно, какие таланты таились на самом дне. Ну, ладно еще торговец, но генерал! Графиня! Боюсь даже думать, кого еще можно обнаружить среди отбросов! Может, они и от управления королевством нас захотят потеснить? — он снова рассмеялся. — Завтра проснемся, а какой-нибудь крестьянин из твоих этих… как их… Левых Сонюшков заседает в Королевском Совете! Упаси нас Летящая от такого… Придется уж мне позаботиться, чтоб этого никогда не случилось. — он крепко стиснул сухие пальцы в кулак. — Что ж… Здесь, пожалуй, всё… — он посмотрел сквозь меня, будто меня уже и не существовало. — Пора полюбоваться на физиономии сьеров-советников, да и юный король Андреас меня наверняка позабавит. — он повернулся к Камилле и властно кивнул. — Пойдемте, дорогая, составите мне компанию, чтоб ваш так называемый дедушка, граф Дезирон, не вздумал взбрыкнуть.
— А вы заканчивайте, мальчики. — кивнул герцог. — Нам нужна достоверная картинка: тяжкая жизнь в разоренном поместье не прошла для графини Оливии даром, и она приехала на королевский отбор, чтобы отомстить тем, кто воспользовался гибелью ее родителей и лишил ее всего. Напоследок убила герцога Гардеро, и ужаснувшись содеянному, покончила с собой. Бедная девочка, потрясения детства еще восемь лет назад подкосили хрупкий женский рассудок… — герцог сожалеюще покачал седой головой. И тут же деловито добавил. — Да, труп сьера Арно, если вдруг удастся его организовать, тоже чудесно впишется в эту жанровую сценку! У малышки Ливви к нему немалый счет за прошлое.
— Впишется. — пробурчал Монро… Пыря. — В отличии от трупов сьёретты Пеленор, казначея и главы монетного двора.
— Хэмиш, это ты… то есть, вы… Вы убили их всех? — забывшись на миг, что говорю с врагом, только что приговорившим меня к смерти, вскричала я. — Но… но зачем?
— Право же, не думал, девочка, что тебе надо объяснять такие простые вещи! — искренне удивился герцог. — Смерть обоих ответственных за финансы советников практически лишила Гардеро средств — пусть ненадолго, но нам как раз хватило. А убийство дочери ослабило и без того не слишком могучий разум начальника дворцовой гвардии. Дворец и так-то охранялся не лучшим образом — хоть короля выноси! — а уж постоянно пьяный Пеленор и вовсе облегчил нам жизнь. А тут еще и дурацкий заговор малолетних сьерчиков! Невест они надумали добывать, надо же… Даже сами оружия полный дворец натаскали — так удачно! Для нас. — Хэмиш фыркнул.
Так знакомо. Так привычно. Он всегда так смеялся, когда возвращаясь, я рассказывала ему о происшествиях в Чаще — быстрый сухой смешок, но глаза его вспыхивали весельем, а морщины словно лучились скупой радостью. Совсем как сейчас…
— Да и должен признаться, приятно было смотреть, как корчится этот осмелившийся обмануть меня червяк. Эх, Матео, Матео… Тварь неблагодарная.
Хэмиш… герцог… покачал головой.
— Я имела в виду… сами-то зачем? — пробормотала я, не сводя с него глаз.
Тяжелая, свинцовая усталость, как после многодневного похода в Чаще, медленно расползалась по всему моему телу.
— Ну что поделаешь, если на старого грума Редонов внимания обращали меньше, чем на прославленного генерала Лерро или богатейшего мастера Монро? — развел руками Вальеро. — Но теперь уж с меня хватит, пускай молодые потрудятся. А нам пора…Сьёретта Крыска… ах, простите, конечно же, графиня Камилла! — герцог с издевательской улыбкой протянул руку.
Камилла молча и безропотно подошла, положила ладонь на локоть герцога Вальеро, и они чинно и торжественно проследовали к выходу. Герцог слегка поклонился и открыл перед ней дверь. На мгновение падающий из двери свет обрисовал замерший на пороге тонкий девичий силуэт, потом она шагнула и пропала, словно канув во тьму. Герцог обернулся, посмотрел на меня, загнанную в угол, и двух сильных, молодых мужчин, в чьей полной власти я была, усмехнулся и вышел вон, тщательно и плотно притворив за собой дверь. Чтоб никто не услышал криков.