И думал, что грубость Аластера ко всем диктовалась храбростью.
— Хотелось бы мне сказать тебе то же самое, — отозвался Мэттью. — Разве ни одна добрая душа не поставила тебя в известность о том, что твоя прическа — как бы это выразиться помягче — напрочь не продумана? Ни друзья, ни отец? Никому до тебя нет дела до такой степени, чтобы помешать тебе выставить себя на посмешище? Или ты слишком занят злодеяниями в отношении невинных, чтобы находить время для своей несчастной внешности?
— Мэттью! — пробормотал Томас. — Его друг погиб.
Мэттью боролся с желанием указать на тот факт, что это именно Аластер и его друзья натравили демона на Джеймса и, что их вышедшая из-под контроля шутка стала для них хорошим уроком. Но он понимал, что его слова окончательно расстроят Томаса.
— О, замечательно. Пойдем, — ответил он. — Хотя я не могу не поинтересоваться, чья же это была безумная идея.
— Задержись-ка, Фэйрчайлд, — процедил Аластер. — Ты, Лайтвуд, можешь идти.
Томас, хоть и выглядел глубоко взволнованным, все же сдвинулся с места, не желая ослушаться своего идола. Обеспокоенные карие глаза взглянули на Мэттью, и, когда тот кивнул, Томас неохотно ушел. Стоило ему исчезнуть, в воздухе моментально повисло напряжение. Мэттью понимал: Аластер отослал Томаса прочь не без причины.
И прикусил губу, стараясь смириться с неизбежной дракой.
Но Аластер его удивил:
— Да кто ты такой, чтобы играть в моралиста, рассуждать о выходках и моем отце, учитывая обстоятельства твоего рождения?
Мэттью нахмурился.
— Что за ахинею ты несешь, Карстаирс?
— Все только и говорят о твоей матери и ее неуместных амбициях, — произнес Аластер Карстаирс.
Мэттью усмехнулся было, но тот упорно повысил голос:
— Женщина не может стать хорошим Консулом. Но, разумеется, твоя мать может продолжить свою карьеру, раз уж у нее такая сильная поддержка со стороны могущественных Лайтвудов.
— Само собой, ведь наши семьи дружат, — фыркнул Мэттью. — Или ты не знаком с концептом дружбы, Карстаирс? Трагично для тебя, хоть и понятно всей остальной вселенной.
Аластер изогнул брови.
— Великая дружба, несомненно. Твоей маме, должно быть, действительно необходимы друзья, раз уж твой отец бесполезен в качестве мужчины.
— Прошу прощения?
— Не странно ли, что ты родился спустя столько лет после инцидента с твоим отцом? — Аластер словно подкручивал воображаемые усы. — Подозрительно, что семья твоего отца не желает иметь с вами ничего общего — они даже позволили твоей матери вернуть себе девичью фамилию. И, что примечательно, у тебя нет никакого сходства с твоим отцом, но цветом волос ты явно пошел в Гидеона Лайтвуда.
Гидеон Лайтвуд был отцом Томаса. Неудивительно, что Аластер отослал его прочь, пока не выдвинул столь нелепое обвинение. Абсурд. Да, у Мэттью были светлые волосы, несмотря на то, что у матери были каштановые, а у отца и Чарльза Буфорда — рыжие.
Мама Мэттью была миниатюрной, но Кук сказала, что, похоже, Мэттью вырастет больше, чем его старший брат. А дядя Гидеон проводил с мамой много времени. Мэттью знал, что он встал на ее сторону, когда с Анклавом возникли противоречия. И мама однажды назвала его хорошим и верным другом.
И Мэттью прежде никогда об этом не задумывался. Мама говорила, что у его отца очень милое, дружелюбное и веснушчатое лицо. И Мэттью всегда хотелось быть на него похожим. Но он не был похож.
— Не понимаю, о чем ты, — его собственный голос казался ему совершенно чужим.
— Генри Бранвелл — не твой отец, — выпалил Аластер. — Ты ублюдок Гидеона Лайтвуда. Это всем известно, кроме тебя.
В ослепительно белой ярости Мэттью ударил его по лицу. После чего отправился на поиски Кристофера, расчистил пространство вокруг него и дал ему спички. Через короткий, но насыщенный промежуток времени Мэттью покинул школу навсегда. В этот самый промежуток взорвалось одно крыло Академии. Да, Мэттью понимал, что они провернули шокирующую выходку, но, пребывая в том же самом состоянии, он буквально потребовал у Джеймса стать его парабатаем, и каким-то чудом тот согласился.