- Могу я войти? – послышался голос Рона.
- Да, пожалуйста, - разрешил я.
Вошёл дворецкий, посмотрел на меня, ухмыльнулся своей улыбочкой и положил на стол обломок волшебных ножниц.
- За этими одноразовыми артефактами нужен глаз да глаз, - заметил он. – Они не всегда рассыпаются полностью, а это, молодой хозяин, определённо улика. По ней можно многое установить.
- Вот как, - я прикрыл глаза, - значит, ты следовал за нами всё это время? Я тебя не заметил.
- Охранять молодого хозяина моя обязанность, - поклонился Рон. – К слову, вы и не могли меня заметить, мастера моего уровня дилетанты, подобные вам, обнаружить не в силах. Но надо сказать, что для графского ничтожества эта операция была выполнена практически безупречно.
- Скажи Рон, - спокойным тоном произнёс я, - в обязанности дворецкого входит хамство по отношению к его господину?
- Я не понимаю, - вклинился Чхве, - почему вас всё время называют ничтожеством? Я это и в городе слышал. Почему?
Я достал из ящика стола заныченный пузырь вина, плеснул себе в бокал, откинулся в кресле и повернулся к Рону.
- Что ж, Рон, раз ты это начал, расскажи Чхве про мою ничтожность.
- Но, думаю, молодой господин сделает это лучше меня, - издевательски поклонившись, ответил старый говнюк.
- Молодой господин отдал тебе вполне однозначный приказ, - не меняя тона, произнёс я. – Выполнять.
- Слушаюсь и повинуюсь, - снова поклонился дворецкий. – Итак, молодой господин прославился в городе Вестерн своими знаменитыми пьянками и начал он, прошу заметить, в двенадцать лет. Постоянные скандалы, капризы, швыряние бутылками, истерики и дебоши, вот за что его называют ничтожеством.
Чхве покосился на меня. Я спокойно потягивал по глоточку вино, слушая откровения Рона.
- Вы бы видели, во что он превращал трактир, если в нём не оказывалось его любимого пойла, - продолжил старый, - его загулы в трущобах, драки с мордобоем… Мне продолжать, мой господин?
- Пожалуй, надо вставить комментарий, - я поставил бокал на стол. – Бухать я начал не в двенадцать, а в одиннадцать с копейками. Напомнить тебе, после чего?
- Когда вам было десять лет, умерла ваша мать, - уже без ехидства ответил Рон.
- Да, - кивнул я. – Отец был подавлен. Я по-настоящему боялся, что он наложит на себя руки, так что мне пришлось его утешать. Почти что денно и ночно. А ты не подумал, что я был десятилетним ребёнком, который тоже нуждался в утешении? Нет? В голову не пришло? Ты хоть представляешь, как мне было хреново?
- Простите, молодой господин, - сокрушённо произнёс Рон.
- А я тебе больше скажу, - продолжил я. – Ведь именно ты взялся меня воспитывать. Ты объявил отцу, что сделаешь из меня человека. И как? Всё, что я от тебя видел, это подколки, издевательства и мелкие придирки. Вот, к примеру, тот же лимонад. Ты же знал, что я не люблю кислое, но заморочился и притащил мне его, исключительно в плане поиздеваться. Похоже, тебе просто нравились мои истерики. Нет ничего удивительного, что моя психика сломалась. Единственным утешением для меня оставалось вино. Именно ты подтолкнул меня к алкоголю.
Рон уставился на меня с ошарашенным видом. Видимо, до него только сейчас дошло, что он сделал.
- Вы… - медленно произнёс он, - ненавидите меня? Так?
- Нет, - покачал головой я, - я не испытываю к тебе ненависти, уж это ты должен был почувствовать. Однако я не могу понять, почему ты не почувствовал, что я изменился.
- Я это заметил, - осторожно произнёс дворецкий.
- И я тебе сейчас объясню, как это вышло, - я посмотрел на бокал, выпил остатки и налил снова. – Чхве, я действительно был ничтожеством. Я докатился до стадии, когда распадается личность. Ещё шаг вперёд и всё, безумие, деградация и смерть. Но я вовремя остановился и отступил от пропасти. Видишь ли, стараниями Рона, моего воспитателя, Я вырос чем-то уродливым, после слома в детском возрасте. Так дальше жить было нельзя и мне пришлось сломать себя вновь, самому, чтобы срастись уже в нечто новое. Ты не представляешь, чего мне это стоило.
Блин, я же, считай, и не врал. Похоже, тот Кайл и вправду понял, во что превратился. Он возжелал изменений и притянул меня, такого же ничтожного курьера, проживавшего серую жизнь в отвратительном обществе. И мы, слившись воедино в новую личность, но сохранив память друг друга, начинаем всё заново.
- Слом и вправду был ужасен, - задумчиво произнёс я, разглядывая вино в бокале, - но я выжил, и каким я теперь стану загадка для меня самого. Но мне очень интересно.
- Простите меня, молодой господин, - Рон поклонился мне до земли. – Я действительно ужасно провинился перед вами. Позвольте мне искупить свою вину.