Когда он закрыл дверь, она беспомощно опустилась на пол и беззвучно зарыдала. Тушь черными кривыми струйками потекла по ее щекам.
Я люблю его! Люблю! – думала она, утопая в безутешном горе. И не знаю, что мне делать с этой любовью. Она зародилась во мне в тот момент, когда я увидела его впервые, и никогда не угасала… Для него же я – игрушка, развлечение. Он смотрит на меня, как на безотказную шлюху, с которой в любой момент можно утолить свои неуемные плотские потребности…
Она принялась корить и проклинать себя за то, что опять не смогла противостоять соблазну и бросилась в его объятия. Что до сих пор не поговорила с ним о том, о чем давно должна была поговорить. Что из-за своей слабости, из-за несдержанности, достойной лишь порицания, в который раз лишь усложнила ситуацию.
Сегодня я должна была встретить его совершенно по-другому, думала она, умываясь горькими слезами. Единственный раз, ради Лили. Нет ведь! Я опять так бездумно совершила все ту же ошибку.
Она попыталась оправдаться в собственных глазах, вспомнив, что не контролировала себя с того момента, как Эдвин усадил ее на колени.
Но чувство вины продолжало глодать ее и без того истерзанную душу.
– Хилари, ты в порядке? – донесся до нее голос Эдвина.
– Да! – крикнула она, стараясь казаться бодрой. Затем умылась холодной водой, и некоторое время махала у лица ладонью, пытаясь вернуть ему нормальный вид.
Эдвин встретил ее довольной улыбкой.
– Еще немножко, и я насильно вытащил бы тебя из ванной. Хочешь вина? Я принес из холодильника бутылочку красного.
Хилари кивнула.
Эдвин наполнил бокалы, она взяла один из них, прошла в противоположный конец комнаты и, опустившись в кресло, сделала глоток.
В ее душе творилось нечто невообразимое. Предчувствие чего-то отвратительного пугало и заставляло тянуть время. Страх потерять Эдвина навсегда, хоть полностью он никогда ей и не принадлежал, сковывал губы и леденил сердце. Но разум твердил, что откладывать разговор больше нельзя, и, отпив для большей храбрости еще немного вина, она заговорила:
– Я должна сообщить тебе нечто очень важное…
– Надеюсь, речь не пойдет о другом мужчине? – сухо спросил Эдвин.
Хилари нервно ухмыльнулась.
– Нет.
– Слава Богу! Я уже настраивался на самое худшее. Итак, в чем же дело?
Хилари порывисто вздохнула.
– Речь пойдет о событиях пятилетней давности.
– Милая, умоляю тебя, давай оставим все это в прошлом. Мы вновь встретились, но уже в нынешней жизни, в настоящем. Все, что происходило когда-то, не столь важно! – Эдвин нетерпеливо всплеснул руками.
– Ошибаешься, – ответила Хилари несчастным голосом. – То, о чем я собираюсь тебе сообщить, случилось именно пять лет назад.
Эдвин насторожился.
– Помнишь, перед тем, как заняться с тобой любовью впервые, я сказала, что принимаю кое-какой гормональный препарат? – спросила Хилари.
Эдвин нахмурил лоб.
– Ах, да! Наверное, именно поэтому у меня тогда и мысли не возникло, что ты еще девственница…
– Те таблетки врач выписал мне для того, чтобы избавиться от… юношеских прыщиков, – у меня были с этим некоторые проблемы. – Она выдержала небольшую паузу. – Я должна была принимать тот препарат на протяжении трех месяцев. В тот момент, когда таблеток оставалось всего десять штук, я потеряла их, понимаешь?
Лицо Эдвина потемнело. Он непонимающе качнул головой и окинул Хилари возмущенным взглядом.
– Неужели ты хочешь сказать, что просто перестала пить тогда таблетки, даже не подумав о каком-нибудь другом способе защиты?
Хилари покраснела и уставилась в бокал с вином.
– Я знаю… что поступила непростительно глупо, – пробормотала она, заикаясь от волнения. – Решила, что, пропив препарат целых два с половиной месяца, могу еще некоторое время не бояться забеременеть… – Она хихикнула, желая дать понять, что находит свой поступок чрезвычайно неразумным, но Эдвин оставался крайне серьезным.
– Почему ты ни с кем не посоветовалась? – спросил он, уничтожая ее взглядом.
Она беспомощно пожала плечами.
– С кем мне было советоваться? О моих отношениях с мачехой тебе известно. У подруг опыта и знаний в этом вопросе было не больше, чем у меня.
– А мне почему ничего не сказала?
Хилари растерянно хлопнула ресницами.
– Как-то в разговоре ты упомянул, что презервативы терпеть не можешь… Поэтому я и не стала озадачивать тебя.
Эдвин раздраженно фыркнул.
– Это не оправдание, Хилари! Такими вещами не шутят, разве ты не понимаешь?
Его слова прозвучали резко и недружелюбно, и она гордо приподняла голову.
– Только не начинай меня отчитывать! Дай возможность рассказать хотя бы о том, чем все закончилось.
Эдвин хмыкнул, но ничего не добавил.
– Короче говоря, случилось то, чего я не смогла избежать из-за собственной неосмотрительности. Я забеременела…
Эдвин сидел неподвижно. Его красивое лицо казалось в этот момент каменным.
– … и буквально за три недели до судебного разбирательства родила девочку, – выпалила Хилари, не веря, что наконец рассказывает ему о самом главном.
Последовавшая тишина была настолько напряженной и тяжелой, что давила на Хилари подобно каменной плите.
– Почему, черт возьми, я узнаю столь сногсшибательную новость только сейчас? – рявкнул Эдвин, неожиданно нарушая молчание.
Хилари вздрогнула.
– Не кричи на меня!
– Не кричать? Четыре года назад на свет появилась моя дочь, а мне никто не удосужился поведать об этом! – кипя от возмущения, воскликнул Эдвин. – Считаешь, сейчас я в состоянии сохранять спокойствие?
– Я намеревалась поговорить с тобой, когда приехала на суд. Но ты не пожелал уделить мне и пары минут своего драгоценного времени! – тоже выходя из себя, ответила Хилари. – Ты унизил меня в присутствии своих друзей и родственников!
– Тогда я все еще пребывал в состоянии эмоционального потрясения, – мрачно произнес Эдвин – После гибели мамы.
– Между прочим, я находилась в таком же состоянии! – заметила Хилари. – Я лишилась отца! Но у меня, в отличие от всех остальных, кто потерял в той страшной аварии близких, не было ни права на открытую скорбь по папе, ни поддержки со стороны окружающих!
Эдвин тяжело вздохнул.
– В конце концов речь сейчас идет не об этом. Ты могла связаться со мной по телефону, сообщить о своей беременности по почте.
– Я пыталась позвонить тебе, – немного успокоившись, произнесла Хилари. – Но у тебя изменился телефон…
– Хилари! Найти меня не составило бы большой проблемы! Уже тогда я возглавлял крупнейшее во Флориде радиоэлектронное предприятие! – с раздражением заметил Эдвин.
Она почувствовала, что от обиды у нее темнеет перед глазами. События пятилетней давности вновь ожили перед ее глазами с невероятной ясностью, и она закусила губу, желая удержаться и не расплакаться.
– Во-первых, я была еще слишком молода, чтобы догадаться, как тебя найти, – сказала она подчеркнуто холодно, проглотив подступивший к горлу ком. – Во-вторых, у меня было слишком много проблем. Если ты считаешь, что я могла себе позволить целыми днями только тем и заниматься, что искать способ связаться с тобой, ты крупно заблуждаешься.
Воспоминания о безрадостном прошлом доставляли ей боль. Но она была вынуждена рассказать ему все, что с ней приключилось, так как надеялась, что в таком случае он ее поймет.
– После смерти папы все его имущество перешло к Анне. Так он сам пожелал, завещал все, что имел, ей, – продолжила она. – Некоторое время я жила с ней, но потом была вынуждена уйти из дома. Когда Анна узнала о моей беременности, с ней приключилась настоящая истерика. Не долго думая, она указала мне на дверь. Несколько недель я жила у подруги… Спала на полу… У нее-то меня и разыскал мамин племянник, мой двоюродный брат. Он очень мне помог. Сам перевез от Анны к себе все мои вещи, выделил для меня просторную комнату. Если бы не Освальд, не знаю, что бы со мной было… – Теперь ее голос звучал жалобно. Ей до жути хотелось услышать от Эдвина слова сочувствия.