- Пока ты спала, я говорил с доком Бринквудом о том, что ты мне сказала. Фактически у нас было два разговора. Он сказал мне, что есть амнезия, которая отнимает у человека не только память, но и самые обычные навыки. В тяжелых случаях жертвам даже приходится заново учиться говорить.
- Временная полная амнезия, - сказала Лорен.
Она энергично расчесывалась, прячась за водопадом своих каштановых волос.
- Мне показалось, ты говорила, что совсем не ходила к доктору. Не так ли?
- Я читала кое-что специально по этой теме. К этому у меня был личный интерес, ты же понимаешь. Самое важное, что амнезия была временной. Обычно это не длится более нескольких недель.
- Возможно, есть исключения.
- Возможно.
- Доктор, по-моему, думает, что надо беспокоиться больше о твоих галлюцинациях, чем о потере памяти.
- Навязчивые идеи, - поправила она. - От недостатка сна.
- Ты уверена?
- Я надеюсь. Они пропали, когда я, наконец, выспалась.
Казалось, се не огорчило то, что муж разговаривал с Бринквудом. Это был хороший знак. Адам начал было рассказывать ей, что думает Бринквуд, а затем заколебался.
- Я тоже надеюсь, что хороший сон вылечил тебя, но у меня такое чувство, что не все так просто. Я хочу знать, Лорен...
Ее лицо, уже и без того бледное, стало еще бледнее, и рука со щеткой застыла.
- Что знать?
- Все, - дело уже нельзя было повернуть вспять, и он упорно продолжал. - Я хочу, чтобы ты начала с той картины в музее и провела меня через каждый ночной кошмар, каждую навязчивую идею. Все детали, Потом мы решим, что делать.
- Ты хочешь моей исповеди?
- Просто расскажи, - поправил он. Она, казалось, все еще сомневалась. Адам ломал голову, как разрядить тяжелую атмосферу, которая возникла между ними.
- Только факты, мадам, - добавил он фразу из роли Джека Вебба. На ее лице появилась мимолетная улыбка.
- Тебе надо запомнить одну вещь, Адам. Я мало что понимаю из всего этого, - Лорен остановилась, как бы не решаясь продолжать, покусывая нижнюю губу. Ты обещаешь не перебивать?
Он кивнул, она глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться, но ее голос все еще дрожал, когда она начала говорить.
- Ты прав, - призналась она. - Возможно, это действительно началось с той картины в музее. Увидеть на ней свое собственное лицо было жутко.
Лорен смотрела прямо перед собой в пустое пространство. Ее пальцы бессознательно вертели щетку для волос.
- Я выписала каталог выставки. Там должна быть репродукция. Ты можешь сам это увидеть.
Адам подумал - найдет ли он сходство? Когда Лорен начала пересказывать ночной кошмар, который ей приснился в Нью-Йорке, его глаза остановились на гравюрах XVIII века, вставленных в рамы, которыми она украсила стены их спальни. На каждой из них были изображены две хорошо одетые женщины, занятые беседой. Их платья, украшенные турнюрами и кружевами "фишу", были выписаны детально, что особенно нравилось Лорен.
Адам плохо разбирался в портретной живописи. Ему всегда казалось, что лица на работах европейских художников старых школ похожи друг на друга, и эта повторяемость несомненно отражает недостаток мастерства художника. Принадлежала ли картина в Нью-Йорке к той же категории? Возможно, там просто стандартное лицо, и сотни разных женщин могут заявить, что в нем есть их черты.
- Адам?
- Извини. Я задумался.
- Я просила тебя не делать замечаний, но думала, что ты собираешься слушать, - в се словах слышался сарказм.
Адам понимал, что ей необходимо выговориться, и сам настаивал на этом. Он устроился поудобнее на кровати, откинувшись на спинку, и сказал:
- Я внимательно слушаю.
Скоро Адам обнаружил, что молчать было труднее, чем он ожидал. Он героически боролся с желанием задать вопрос за вопросом и ясно понимал, что Лорен долго размышляла, безуспешно ища разумное объяснение этим слишком реальным видениям. Она рассказала мужу вес, что помнила, посеяв в нем тревогу. Он и не подозревал, что она так часто погружалась в эти кошмары, что они следовали один за другим, вплоть до вчерашнего дня.
- Я даже помню вкус яблока, которое ела во сне, - задумчиво сказала Лорен. - Потом, прямо перед тем, как ты пришел и разбудил меня, я снова увидела себя в суде. Председательствовал сэр Рэндалл Слифорд. Секретарь делал записи. Присяжных, конечно, не было. Секретарь крикнул: "Джейн Малт, войди в зал суда", - и я увидела себя входящей в комнату. Со мной вошел стражник, который следил, как бы я не убежала, но я уже знала, что бежать некуда. Вся процедура была очень короткой. Меня обвинили, затем объявили приговор. Никакого защитника. Никакого права апелляции. Никакого помилования, - она замолчала, погруженная в свои мысли. - Теперь я знаю, почему.
Ее невидящий взгляд был прикован к щетке, которую она держала в руках. Она так сильно сжала рукоятку щетки, что пальцы побелели.
- Почему он так хотел наказать тебя? - спросил Адам, наклоняясь ближе, чтобы увидеть глаза своей жены.
Лорен грустно улыбнулась.
- Джейн Малт была неверной женой, и жена сэра Рэндалла тоже изменяла ему, когда он еще служил при дворе Генриха VIII. Я думаю, что любовник леди Слифорд был влиятельной особой, может, даже сам король. Это помешало сэру Рэндаллу в то время как-то отомстить. Но потом он все же заставил ее расплатиться. Он отыгрался на мне, когда приговорил меня к смерти.
Адам долго молчал. Лорен говорила так убедительно, что если бы он не знал, что это всего лишь сон, то мог бы поклясться, будто она описывала подлинное событие и подлинных людей из своего прошлого.
Он откашлялся и снова откинулся на высокую спинку из красного дерева. Лорен нахмурилась, и се осторожность начала возвращаться к ней. Она боялась его реакции на то, что она ему сказала.
- Бринквуд рекомендовал, чтобы ты поговорила с доктором Джарвисом Бьюмонтом, Лорен. Может быть, завтра?
Глаза Лорен сузились.
- Сам говори с ним, - пробормотала она. - Я не хочу.
- Лорен...
Он был уверен, хотя и не видел ее лица, что она по-прежнему покусывает нижнюю губу. После долгого молчания Лорен заявила;
- Я уверена, это было последнее видение, Адам. Мне не нужно лечение.
- Но встреча с врачом все же не повредит, - ответил муж. - Только профилактическая беседа.
Пытаясь убедить се, Адам принялся рекламировать методы Джарвиса Бьюмонта, как завзятый коммивояжер, продающий стиральные машины.
Лорен не оборачивалась к нему лицом.
- Я понимаю тебя по-прежнему, Адам. Доктор Бьюмонт, может, и замечательный, но дело не в нем.
Лорен оставила в покое свою щетку для волос, но теперь ее пальцы нервно мяли простыню.
- А в чем?
- Я не хочу говорить об этом ни с кем. Я уже поступила плохо, рассказав тебе.
- Если ты не хочешь проконсультироваться с Бьюмонтом о видениях, то, может быть, расскажешь о твоей амнезии?
Она наконец повернулась, и он увидел, что ее глаза гневно сверкают. Подбородок упрямо вздернулся. Она села, выпрямила спину и сказала с нарочитым спокойствием:
- Я отказываюсь говорить об этом с незнакомым человеком. Я сама справилась с тем, что когда-то потеряла память. И уж, конечно, я справлюсь с этими галлюцинациями, которые со мной иногда случаются.
- Лорен...
- Я не шучу. Иди к этому Бьюмонту, если от этого тебе будет легче, но не надейся, что я пойду.
Адам перестал сдерживаться. Он резко вскочил на ноги и сердито посмотрел на свою жену. Она ответила ему вызывающим взглядом.
- Вчера вечером, - напомнил он ей, отчетливо произнося каждое слово, - ты согласилась с тем, что тебе нужна помощь.
- Это было вчера. А сегодня... Хватит беспокоиться обо мне! Я сама решу, что мне делать.
Он снова резко сел, тесно прижавшись бедром к ее бедру, приблизил лицо к ее лицу. Ей стало страшно. Адам схватил ее за руки и был удивлен, когда почувствовал, какие они холодные.