— Только если ты перед этим его помоешь и хорошенько смажешь. — Порядком охренев я споткнулся и чуть не упал. Но Рид успел меня поддержать. — Это была шутка, — сказал он, усмехаясь и продолжая подталкивать.
Пока до меня дошло, что Рид пошутил об анальных играх, мы уже оказались у отдела товаров личной гигиены. Пройдя мимо презервативов и смазки, он перестал меня подталкивать у стеллажа с эластичными бинтами, мышечными растирками и пластырями.
— Вот, — заявил Рид, вытаскивая коробку с нижней полки. — Английская соль. Добавь ее в горячую ванну. Это поможет.
Я взял предложенную коробку.
— Баклажан? Серьезно?
Рид откинул голову и рассмеялся.
— Я пошутил.
— Очень на то надеюсь. Ну ладно — морковка, или огурец, но баклажан! Это уже перебор.
Рид с трудом сдержал улыбку.
— Когда я предлагал тебе диету, то, конечно, настаивал на разнообразии овощей, но не совсем это имел ввиду.
Я улыбнулся, порадовавшись, что он подхватил шутку. Далеко не каждый считал цепочки моих случайных умозаключений, и вытекающие из них бредни, забавными. Грэм давно привык к ахинее, которую я нес. Собственно, он сам прекратил острить давным-давно. И, если быть совсем уж честным, пропускал мимо ушей основную массу моей болтовни.
— Ты в порядке? — спросил Рид. Смотрел он на меня чуть обеспокоенно и немного грустно.
— Да, прости. Так, вспомнил кое-что.
— Про бывшего?
Я кивнул и тут же об этом пожалел.
— Ой, кивать больно. Мы можем продолжать общаться моргая?
Он моргнул один раз. «ДА»
Я рассмеялся, попытался наклониться к полке, и вскрикнул. Мышцы заклинило, и я не мог пошевелиться.
— О, боже мой! Вот и смерть пришла.
Рид положил руку мне на плечо и помог встать. Сочувственно поморщился.
— Генри, с тобой все будет в порядке?
Я моргнул один раз, что значит «да». Потом снова моргнул — «нет».
— У тебя телефон с собой?
— Да. — Я медленно выудил телефон из кармана, с огромным трудом сдерживая стон, так как мышцы мои протестовали. — А что?
Он забрал его и набрал какие-то цифры, затем нажал «Отправить». Секундой позже, телефон Рида запиликал.
— Теперь у тебя есть мой номер, — сказал он, что-то набирая в моем телефоне. Получив его обратно, заметил, что Рид добавил в контакты свой номер и имя.
«Рид Хенске».
— На случай, если нужно будет с кем-нибудь поговорить, — сказал он. Его обычная уверенная манера поведения исчезла. Сейчас Рид выглядел довольно обеспокоенным. — Например, о том, какая боль завтра будет обычным явлением, а какая — нет.
— Подозреваю, вообще все будет необычным.
— Но теперь у меня есть твой номер и я могу быть уверен, что послезавтра ты появишься в спортзале.
— Если не помру от мышечного перенапряжения. — О, господи! — А вообще, можно умереть от мышечного перенапряжения?
Рид усмехнулся.
— Ты не умрешь. Пошли, помогу с покупками.
— А ты уже закончил? — спросил я. У него в корзине была только коробка с дюжиной яиц.
— Просто нужно еще зайти в мясной отдел.
Он развернулся в том направлении, и я попытался пойти следом, но все, на что оказался способен, это изобразить ржавого Железного Дровосека.
— О, боже!
Рид пытался сдержать смех.
— Бедняжечка.
— Это ты во всем виноват.
Он издевательски усмехнулся.
— Через несколько недель сам же будешь благодарить.
— Да я прям сейчас скажу спасибо, если ты отыщешь того старичка и отберешь у него скутер. — Рид улыбался во весь рот, но спихивать пожилого человека со скутера ради меня отказался. И мы пошли, ну, то есть он пошел, а я поковылял, в мясной отдел, где Рид выбрал куриное и рыбное филе. Пройдя мимо сыра и прочих вкусностей, я тоже захватил немного мяса и рыбы, и мы пошли-поковыляли к кассе.
— Ты живешь поблизости? — спросил я, пока стояли в очереди. — Ну, полагаю, этот супермаркет находится или между домом и работой, или неподалеку.
— Да, живу тут рядом.
— Я тоже, — признался я. — Всегда работаешь по воскресеньям?
— С шести до десяти. — Рид стал выгружать мои продукты на ленту перед кассой. — Это удобно. Тренируюсь сам, помогаю другим, еще при этом деньги зарабатываю. И до обеда заканчиваю. Остаток дня свободен.
Рид закончил выкладывать мои покупки на кассу, и, после сканирования, снова сложил их в тележку. Помогая, рассказал, что работает по выходным, а отдыхает среди недели. Но, если кто-то не может выйти в свою смену, обычно он подменяет. Было очевидно, что Рид любил свою работу. Не буду отрицать, что поглядывал на его бицепсы и трицепсы, пока он наклонялся. Не то чтобы специально, но я же, черт возьми, не слепой.
Я оплатил покупки, подождал пока Рид расплатится за свои, и мы вместе вышли из супермаркета. То есть, он шел, а я всю дорогу до машины ковылял, опираясь на тележку.
Я открыл багажник.
— Какая прелесть! — одобрительно кивнул Рид на мою машину.
— Спасибо. — Конечно же, Ауди ТТ — «моя прелесть». Я любил ее. Упорно трудился ради нее. На себе, родненьком, экономил, чтобы купить машину моей мечты. Опуская сумку в багажник, я застонал. — Боже, как я пойду завтра на работу? Я же сдохну.
Рид легонько дотронулся до моего плеча.
— У тебя есть мой номер. Позвони или напиши смс-ку, если понадобится. — И он направился к выходу с парковки. — Увидимся во вторник.
— Ты пешком? — крикнул я ему вслед.
— Ага.
— Подвезти?
— Не, лучше пройдусь.
Я помахал Риду, с трудом опустился в машину и смотрел, как он идет по обсаженной деревьями улице прочь от парковки. В этом районе было полно новых многоэтажек. Рид пересек улицу, прошел до конца дороги и исчез из поля зрения. Ну, в самом деле, не просидел же я и пяти минут, наблюдая за ним, сказал я себе. А смотрел только потому, что не мог пошевелиться, мои мышцы свело и они задеревенели. Рид уже давно скрылся из виду, я завел машину — как никогда благодарный за автоматическую коробку передач — и поехал домой.
Из последних сил, со стоном передвигая ноги, дотащил сумки на кухню. Определенно, эффект от занятий был и даже некоторое предвкушение. Первый шаг к изменению жизни был сделан. Так что, в принципе, настрой у меня был хороший, но, мать моя женщина, все тело, с головы до пят, просто адски болело.
Глава 4
Я проснулся посреди ночи от боли. Видимо, попытался перевернуться, но мышцы были сильно против. В полудреме, пытаясь разбудить Грэма, я пошарил по другой стороне кровати. А когда ничего, кроме холодных простыней не обнаружил, вспомнил, что Грэма здесь больше нет. Сердце заныло за компанию с телом, что, в принципе, даже вписывалось в общую картину.
Я очень осторожно выбрался из постели и с протяжным стоном встал. Как дед столетний доковылял до ванной и, стараясь не смотреть на себя в зеркало, выпил обезболивающее. Я чувствовал себя жалким и не мог с этим смириться. И видеть это тем более не хотелось.
Тело болело. Ноги, руки, грудь, спина — да, вообще, все. Я поплелся обратно к кровати, все ещё поражаясь тому, что она пуста, и на стороне Грэма никто не спит. Сердце сжалось от тоски и одиночества, от чего все остальные страдания отошли на второй план.
Проснувшись раньше будильника я уставился в потолок и старался не шевелиться. Да мне и не нужно было двигаться, чтобы понять, где болит. Болело все. Сегодня меня ждал настоящий ад. Я понятия не имел, помогла ли вчерашняя ванна, оставалось только гадать, как бы чувствовал себя, если бы Рид не подсказал добавить в нее английской соли. Я знал, что движение и легкая растяжка мышц вместе с горячим душем облегчат мое состояние, поэтому заставил себя подняться.
— Господи, сейчас подохну.
Я направился в ванную. Каждый шаг вызывал стон. И если вчера боль казалась адской, то сегодня она переплюнула саму себя. Дотянуться до краников душа было больно, горячая вода причиняла боль, любое движение при мытье было болезненным, вытираться — больно, одеваться тоже больно. Обуться и завязать шнурки оказалось вообще достижением, достойным чемпионата мазохистов.
Болело все. Абсолютно каждая клеточка.
Я принял панадол, запил его кофе и кое-как добрался до работы. Шел так, словно на мне было белье из колючей проволоки. Люди странно поглядывали, но на работе я всегда немногословен и гораздо сдержаннее, поэтому в фойе со мной никто не заговорил. Я уже шесть лет работал под руководством главного актуария и каким-то образом умудрялся следить за языком, или вообще старался не разговаривать. Так было безопаснее. Полагаю, большинство сотрудников считало меня нелюдимым или странноватым, но это было даже к лучшему, так как позволяло сохранять профессиональную дистанцию.