Аника и Шон уставились так, словно в меня демон вселился, причем демон, сидящий на диете.
— Что? — парировал я. — Вы хоть представляете, сколько времени нужно провести на беговой дорожке, чтобы сжечь всего двадцать калорий?
— О господи, Генри, ты же не станешь одним из ТЕХ САМЫХ ЛЮДЕЙ, правда? — спросила Аника.
— Каких людей?
— Таких приставучих личностей, помешанных на здоровом образе жизни и вечно читающих нотации. Как, например, бывшие курильщики. Ну, знаешь, сначала полжизни дымят как паровоз, а бросив, превращаются в проповедников, вещающих направо и налево насколько отвратительно курение.
— Настолько сильно я не изменюсь, — успокоил подругу. — Потому что, поверь мне, когда эти спагетти соберутся наружу, углеводам я не дам пропасть, всосу все до единого, уж что-что, а сосать я умею.
Шон поперхнулся, а Аника подняла бокал в мою честь.
— Моя ж ты прелесть!
* * * *
Мы поболтали о работе Аники, о семье Шона и о том, как они души не чают в Анике. Потом поговорили о моей сестре, о новой программе тренировок и, конечно же, о моем персональном тренере.
Мне следовало догадаться, что Аника зацепится за эту тему.
— А что за фамилия такая — Хенске?
Я растерялся.
— Обычная, из шести букв.
Подруга закатила глаза.
— Немецкая?
— Откуда, черт возьми, мне знать?
— У него есть акцент?
— Нет.
— Он гей?
— Понятия не имею.
— Как это ты не знаешь?
— Потому что не спрашивал его об этом. — Нашу с ним беседу о баклажанах и смазке я намеренно не стал упоминать.
— А может стоило?
— Мне не интересно, — сказал я. — Вообще-то, мне даже все равно. Если бы существовал какой островок безразличия, я бы там уже поселился.
Аника мои слова пропустила мимо ушей.
— Он симпатичный?
Я вздохнул.
— Ага. Большой, как холодильник, улыбка, как в рекламе Колгейт, а фигура, как у модели из каталога спортивной одежды.
— Так, он великолепен?
— Понятия не имею. Я все еще на островке безразличия и останусь там на веки вечные.
Внезапно подруга стала серьезной.
— Ну, уж нет. Может быть сейчас, но не вечно же. — Взгляд Аники смягчился. — Ты уже написал Грэму?
— Нет. Я все еще не могу понять, почему нельзя просто взять и позвонить?
— Потому что сейчас тебе не стоит его слышать, — ответила Аника. — И тем более видеть.
— Почему?
Ответил Шон:
— Потому, что Аника не хочет, чтобы тебе снова причинили боль. И она права. Тебе нужно время, чтоб прийти в себя.
— Мне ОН нужен, — прошептал я.
— Нет, не нужен, — ответили они в унисон.
Аника улыбнулась и добавила:
— Прошло десять дней, и не знаю заметил или нет, но ты уже начал двигаться вперед.
— Нет, не начал.
— Еще как начал! Ходишь в тренажерный зал, пересмотрел свой рацион. Ты меняешь свою жизнь!
— Ради него, — сбивчиво добавил я. — Я делаю это ради Грэма.
Аника медленно покачала головой.
— Ты делаешь это ради себя. Потому что не хочешь быть тем, кого увидел в зеркале десять дней назад.
На это у меня ответа не нашлось.
А Шон добавил:
— И как бы то ни было, не пошел бы он на хуй.
Мы с Аникой на него уставились.
— Извини, — сказал Шон, на самом деле нисколько не сожалея, и пожал плечами. — То, что Аника сказала тебе в день его ухода — правда. Если Грэм не любил тебя в худшей твоей форме, то и в лучшей любить не заслуживает.
Аника посмотрела на Шона и растаяла от нежности. И поцеловала его в щеку.
— Ой, это так мило.
Я улыбнулся.
— Возможно. Но, если бы прямо сейчас Грэм позвонил, извинился и сказал, что хочет вернуться, я бы согласился.
— Вот именно поэтому сейчас ты не должен с ним разговаривать. — Аника протянула руку. — Можно мне твой телефон?
Я с сомнением посмотрел на подругу:
— Зачем?
— Напишу ему от твоего имени.
— Думаю, и я сам смогу.
— Я знаю тебя, Генри. Будешь два часа пялиться в телефон, настрочишь сотню сообщений, а потом сотрешь все нафиг. Понадумаешь всякого, и в конце концов оставишь все его вещи и соорудишь из них алтарь. Приедем в гости, а у тебя уже целый молитвенный уголок, посвященный Грэму.
— Помнишь случай с «Сексом в большом городе»? — тихо добавил Шон. — Когда ты поклонялся Саманте Джонс?
— Тот раз не считается! У меня был жар, ведь я болел, и, скорее всего, бредил. А Саманта Джонс — мой кумир, так что заткнись.
Аника повела бровкой и протянула руку прям к моему лицу:
— Телефон, Генри!
Я передал его и смотрел, как подруга печатает и произносит вслух:
— «ПРИВЕТ, ТЫ У МЕНЯ КОЕ-ЧТО ЗАБЫЛ. А ИМЕННО — СВОИ ЯЙЦА! ТЫ, ТРУСЛИВЫЙ УБЛЮДОК»
— Аника!
Подруга показала экран и, слава богу, последнюю часть она опустила. «ДАЙ ЗНАТЬ ДО ПЯТНИЦЫ, ЕСЛИ ЗАХОЧЕШЬ ЗАБРАТЬ. СПАСИБО»
— Почему до пятницы? — спросил я.
— Ты устанавливаешь ему крайний срок, — объяснила она. — И это означает: во-первых, ты не собираешься ждать его вечно и, во-вторых, не даешь пояснения, что случится с упомянутыми вещами, если он их не заберет. Это говорит о том, что у тебя нет сентиментальной привязанности, так что не пошел бы он к черту.
— Ого!
Аника ослепительно улыбнулась.
— Значит, если, к назначенному сроку Грэм так и не заберет свои вещи, принесу бензин и мы устроим ритуальный костер, которого я так жду. — После этих слов она немного задумалась и погрустнела. — Можем дать ему две недели. Вдруг немного повезет, и когда… ну или если он позвонит… ты уже поймешь, что без него тебе гораздо лучше.
Я вздохнул.
— Да уж! Пытаюсь припомнить, с чего это мне всегда казалось, что твоя бесцеремонная прямолинейность — хорошее качество.
— Две недели — это для твоей пользы, а не для его, — сказала подруга, печатая в моем телефоне. Затем протянула мне, чтобы показать. Там была краткая и прямая просьба прийти и забрать вещи, но перед этим ответить на сообщение. Думаю, это для того, чтобы я успел предупредить Анику, и когда Грэм объявится, она могла быть рядом. — Ну, что, порадуешь меня и разрешишь отправить сообщение?
Я на мгновение задумался, но кивнул, и, прежде чем смог передумать, она нажала «отправить». Официанты уже убрали тарелки. Аника вернула мне телефон, но не прошло и минуты, как он запищал входящим сообщением.
Я вздрогнул и потянулся к нему, но от резкого движения свело мышцы.
— Ой.
Аника схватила телефон и стала читать.
— Это он? — спросил я, не в силах скрыть в голосе надежду.
Она покачала головой.
— Рид Хенске, — ответила Аника. — Хочет знать, как ты сегодня себя чувствуешь?
— О-о-о. — Я не смог сдержать улыбку и протянул руку. — Вернешь телефон?
Подруга покачала головой.
— Нет, с этим я тоже разберусь.
— Аника, пожалуйста, не надо.
Но она уже вовсю что-то строчила.
«ПРИВЕТ РИД. ЭТО АНИКА, ЛУЧШАЯ ПОДРУГА ГЕНРИ»
Она нажала «отправить» и одарила меня дерзкой ухмылкой, которая заставила нас с Шоном одновременно вздохнуть. Телефон почти сразу же пиликнул в ответ. Аника прочла вслух:
— «С ГЕНРИ ВСЕ В ПОРЯДКЕ?» — Подруга состроила умильную мордашку. — Ой, какой он милый! — Затем ответила на сообщение.
«ОН В НОРМЕ. ТОЛЬКО КАЖДЫЙ РАЗ, КОГДА ШЕВЕЛИТСЯ СКУЛИТ ОТ БОЛИ, А ТАК ВСЕ ЗАМЕЧАТЕЛЬНО»
Дальше в сообщениях у них состоялся целый диалог без моего участия.
«ЭТО ХОРОШО. ОН ЗАВТРА ПРИДЕТ НА ТРЕНИРОВКУ?»
«ДА, ОБЯЗАТЕЛЬНО!»
«ЗДОРОВО!»
«МОЖНО КОЕ-ЧТО СПРОСИТЬ?»
«КОНЕЧНО»
«ХЕНСКЕ — ЭТО ВЕДЬ НЕМЕЦКАЯ ФАМИЛИЯ?»
«ДА»
«А СКОЛЬКО ТЕБЕ ЛЕТ?»
«31»
— Тридцать один? — пробормотал я. — Ничего себе! А выглядит на двадцать два.
«ГЕНРИ ТОЛЬКО ЧТО СКАЗАЛ, ЧТО ТЫ НА СТОЛЬКО НЕ ВЫГЛЯДИШЬ. КСТАТИ, ЭТО ТЕ ВОПРОСЫ, КОТОРЫЕ ОН ПОСТЕСНЯЛСЯ ТЕБЕ ЗАДАТЬ»
«ВСЕ НОРМАЛЬНО. МОЖНО ТЕПЕРЬ Я КОЕ-ЧТО СПРОШУ?»
Аника, немного поерзав на стуле, быстро набрала ответ.
«ДА»
— Нет, — тут я уже вмешался. — Отдай телефон!
Аника усмехнулась.
— Нетушки!
Телефон снова пиликнул, извещая о новом сообщении Рида.
«А ГЕНРИ ВСЕГДА ТАКОЙ ЗАБАВНЫЙ?»
«ВСЕГДА. ТОЛЬКО НЕ СЕЙЧАС. ОН ЗЛИТСЯ, ЧТО Я НЕ ОТДАЮ ЕМУ ТЕЛЕФОН»