И Рейнар сделал то, что, по его мнению, должен был – но один, по собственному плану. Без Свортека, который, забрав у него все, вдруг решил поиграть в заботливого союзника, но с другим, не менее опасным, за которым он уже наблюдал из темного угла таверны в маленьком городке на окраине Бракадии, накуриваясь мадеммой, чтобы побороть желание вылететь отсюда пулей и забыть об этой безумной идее. То, как легко ему удалось устроить встречу, не могло не тревожить. Что, если это ловушка? В конце концов – сын Хроуста…
Шарка не сразу узнала его, героя мятежной Бракадии. Латерфольт, юный, шумный и чрезвычайно довольный собой, веселился в окружении друзей и восторженных девиц, еще не успев обзавестись бородой и длинной гривой. Рейнар все сомневался, хотя Латерфольт уже заметил его и указал ему на дальний зал таверны – пустой, отданный только ему и его гостю.
– Вот так-так, – болтал он, закрывая за собой дверь и осматривая Рейнара с головы до ног. – Кто бы мог подумать, что я встречу герцога Митровиц, да еще и с таким предложением! Если ты, конечно, не врешь и все это не ловушка ради моей головушки, хе-хе!
Кажется, егеря снедали те же сомнения, что и самого Рейнара, но он был безоружен, а во взгляде светился искренний интерес.
– Я предложил тебе встретиться подобно тому, как встречались наши отцы, – отозвался Рейнар. – Надеюсь, у тебя хватит чести не оскорблять память той встречи.
– Не тебе мне рассказывать про честь! – беззлобно вскинулся Латерфольт. – Я не головорез, в отличие от твоих дружков. Я сын Бракадии и пришел помочь своему народу освободиться! Я готов выслушать даже тебя, если это поможет остановить кровопролитие.
– А что на это скажет Хроуст?
– Когда я приду к нему с головой Редриха, он возражать не станет!
Напыщенность хинна веселила Рейнара, хотя внутри все замирало в ужасе, пока он пересказывал свой план – и кому? Латерфольту! Названному сыну Яна Хроуста, злейшего врага Бракадии! А хинн смотрел на него жадно, потрясенно, с детским обожанием. Но все же Латерфольт был не глуп и, стоило Рейнару умолкнуть, задал главный вопрос:
– Скажи, Рейнар из Митровиц, самый странный человек из всех, кого я встречал, – это все ради короны? Ты вправду хочешь стать королем, купаться в золоте и повелевать людишками, поэтому готов пойти на мир с нами?
– Корону можешь взять себе, если тебе есть до нее дело. Забирай сам или отдай Хроусту. Я устал от королей. Я…
Он запнулся, ужаснувшись тому, что собирался сказать. Казалось, дурман мадеммы развеялся, оставив его в кристальной трезвости. «Неужели, – думал он, – я, сын Хладра, действительно готов так поступить? После всего, что Редрих сделал для меня?»
После того, как здоровый как бык отец внезапно скончался, едва между ним и Редрихом возникло непонимание. После того, как Редрих женил Рейнара на своей полоумной племяннице. После того, как Римрилу пробила череп стрела, а Лотто сгорел в расплавленном доспехе. После того, как первый слуга короля украл у него Морру…
– Редрих отнял у меня все.
Улыбка сошла с лица Латерфольта. Он медленно и серьезно кивнул, и в его глазах заблестели слезы: неподдельные слезы человека, который знал, каково терять близких.
– Я верю тебе, Рейнар, – торжественно возвестил Сын Хроуста и протянул Рейнару руку через стол. – Обещаю, что ты можешь на меня рассчитывать.
– И я обещаю. – Он пожал протянутую руку, и голова снова стала тяжелой: мадемма вернулась и накрыла его с еще большей силой. – Обещаю, Лотто…
– Латерф, балбес ты обкуренный, – хихикнул хинн.
Но спустя несколько тайных встреч с егерем – чувствовалось, что показывать их подробно Рейнар не хочет, – в Хасгуте его настигла неожиданная новость. И принес ее лично Редрих:
– Молодец, Рейн, сын мой!
Король заключил его в объятия, чуть поморщившись, когда до носа долетел запах мадеммы от дублета. Но он пересилил себя и так обнимал герцога целую вечность, поглаживая по затылку, пока сам Рейнар боролся с желанием свернуть шею его величеству.
– Ты наконец сделал это! Кришана беременна!
Рейнар отступил от короля, ошарашенный. Да, месяц назад он действительно поддался желанию, впервые с битвы при Отараке. Укуренный до беспамятства, он представлял на простынях длинные черные локоны и шептал про себя совсем другое имя. Кончив, он оставил Кришану и отправился бродить по темным улицам Хасгута, где раньше прятались по темным углам они с Моррой.
– Наконец-то два наших рода вновь сольются воедино, дав крепкое потомство, которое возвеличит Бракадию! – продолжал Редрих, игнорируя его потрясение. – Конечно, мы пока не будем говорить об этом никому, Рейн, слышишь меня? Пусть плод окрепнет. Я не хочу слышать сплетни о слабости нашей крови от сплетников и предателей, если с ребенком что-то случится. Кришана, увы, не так крепка… Через пару месяцев мы во всеуслышание объявим, что она в тягости.