Психотерапевт. Как-то нехорошо… Как-то он нехорошо хихикал.
Девушка. Звучит очень глупо. (Сыну). Когда он хихикает. Ты как раз нормально хихикаешь.
Сын. Это от него я научился так хихикать?
Психотерапевт. Меня бы это не удивило. (Пауза). Интересно, не представляет ли вообще Папа часть твоего внутреннего мира? Которую тебе, может, стоило бы вытащить наружу.
Папа и Сын остаются одни. Папа пытается знаками уговорить Сына увезти его отсюда подальше. Сын не хочет, отворачивается в другую сторону. Папа очень настойчив. Единственное, чего он хочет, это чтобы его увезли отсюда подальше.
Сын. Ты мне отвратителен. Понимаешь.
Папа не обращает внимания на его слова. Он по-прежнему знаками умоляет увезти его подальше. Тут в комнату входит кто-то еще — Мама, — и Папа начинает преследовать ее. Они уходят.
Девушка заряжает ружье.
Сын. Ты его еще не вернула?
Девушка. Вернула, но попросила еще раз. Хочу пристрелить вальдшнепа.
Сын. Вот оно что.
Девушка. Это очень изысканно.
Пауза.
Сын. Знаешь. Я хотел у тебя попросить прощения.
Девушка. За что?
Сын. Прости, что я хихикаю.
Девушка. Да хихикай себе на здоровье.
Сын. Нет. Это отвратительно.
Девушка. Я знаю вещи гораздо более отвратительные.
Пауза.
Сын. Знаешь, когда ты до меня дотрагиваешься… Я хихикаю. Я становлюсь маленьким и слабым. А не большим и сильным.
Девушка. Главное, как бы ты не начал видеть во мне маму.
Сын (Пауза). Не начну.
Психотерапевт стоит в углу и оценивающе смотрит на Сына и Девушку. Он улыбается, словно задумал что-то недоброе.
Девушка (Психотерапевту). Не смотри на меня так!
Пауза.
Сын. А что ты на самом деле обо мне думаешь?
Девушка. То есть?
Сын. Ты не думаешь про меня, что я какое-то посмешище?
Девушка. Когда ты чувствуешь себя уверенно, то ты очень привлекательный.
Сын. Правда?
Девушка. Но когда становишься размазней, то ты меня раздражаешь…
Сын (Вдруг взрывается). Да ты просто ничего не понимаешь!
Девушка (Сыну и Психотерапевту, который слышал весь разговор). Я тоже имею право иногда побыть ребенком, нет? Все кругом ведут себя как дети! Я, может, с виду сильная и дерзкая. Но в глубине души… В глубине души я ребенок! И это и есть самая подлинная я! Этот ребенок! А все остальное — шелуха! (Пауза. Выходит).
Мама (Входит. Обращается к Сыну). Как дела? У тебя все в порядке? Ты чего-то… какой-то ошалевший…
Сын. Я? (Пауза). Не смотри на меня так!
Мама. Обещай не быть похожим на отца.
Сын. Обещаю.
Мама. Обещаешь? (Уходит).
Папа (Входит. Обращается к Сыну). Увези меня!
Сын. Нет!
Папа. Отсюда подальше! Я нетяжелый.
Сын. Отвали.
Папа. 75 килограммов. Для мужчины это немного. (Уходит).
Сын и Психотерапевт.
Сын. Я убью его. Это ведь самый простой способ.
Психотерапевт. Ты думаешь? (Сын смотрит на Психотерапевта так, что тот поспешно исправляется). Каждый мужчина должен убить своего отца, чтобы самому стать мужчиной, так было всегда. От этого зависит, кто будет в племени лидером.
Сын. Я не хочу.
Психотерапевт. Но так было всегда.
Сын. Да уж.
Психотерапевт. Это наследие предков. Может, тебе не обязательно совершать убийство в буквальном смысле? То есть, может быть, ты мог бы сделать символический акт, in effigie. Убить куклу. Такую как бы куколку Вуду. Делаешь куколку и сжигаешь ее на костре. Ворох сена вспыхивает, толпа ликует. Это неплохая идея. Куколка должна быть похожа на отца, конечно, но этого не сложно добиться.
Папа (Откуда-то издалека). Увезите меня.
Сын. Нет, убить куклу — это слишком просто. Этого недостаточно. Все будет как-то невсамделишно. Смазано. Я должен убить его по-настоящему, иначе ничего уже настоящего не останется. (Уходит).