Бауэр сказал:
– Ну ясно. Он уже отправил экспертов в гараж Дорнброка?
– Да.
– Когда?
– Три часа назад.
– Вы предупредили, чтобы этих экспертов пустили в гараж?
– Нет, я как раз просил никого не пускать в гараж.
– Это глупость номер один. Как вы можете ее исправить? Сейчас же, немедля?
– Я не могу этого сделать, потому что люди Берга были в гараже Дорнброка и их туда не пустили.
– Кто?
– Густав.
– Завтра же увольте его и принесите официальные извинения Бергу.
– Хорошо.
– Тот парень, которого вы подводили к Кочеву, надежен?
– Поэт? Из съемочной группы Люса? Он вполне надежен.
– Откуда Берг узнал про «Кругдорф»?
– Не знаю.
– Надо узнать. Он же не мог высосать эти данные из пальца. Когда вы записывали разговор Люса с Гансом, тот ничего ему не говорил про пивную?
– Нет. И про красного он ему тоже ничего путного не сказал. Он ему только сказал, что ждет звонка…
– Хозяин кабака сказал и про звонок… Люс сказал Бергу про то, что Ганс ждал звонка?
– Берг никого не подпускает к своим материалам…
– Значит, сами вы ничего узнать не можете?
– Ну почему же… Мы работаем в этом направлении…
– Я просил вас отвечать правду, Айсман. Я спрашиваю еще раз: своими силами вы сможете завтра или послезавтра подойти к материалам Берга?
– Мы стараемся это сделать…
– Да или нет?
– Мне трудно ответить так определенно.
– Значит, следует ответить: «Нет, не смогу». И это будет правда. Не предпринимайте никаких шагов до конца завтрашнего дня. Утром я вылетаю в Париж с часовой остановкой в Бонне. Кройцману из министерства юстиции я позвоню сам. Подготовьте материалы по парижской бирже… Что-нибудь такое, за что я бы мог зацепиться, надо же оправдать целесообразность полета… Будем считать, что биржевики ввели вас в заблуждение – это для прессы… Ну а я вылетел для проверки… Понимаете?
– Да. Я подготовлю такую дезу сегодня ночью…
– Что такое «деза»? Дезинформация?
– Это наш жаргон…
– Следите за жаргоном, Айсман.
– На случай непредвиденного, пока вы будете в Париже…
Бауэр перебил его:
– Никаких непредвиденностей. Я вернусь из Парижа в шесть вечера. Надеюсь, за это время вы сможете ничего не предпринимать?
– Господин Бауэр, я думаю не о себе, а о нашем общем деле…
– Понимаю… Простите, если я был резок. Словом, пока мне трудно наметить перспективу в подробной раскладке возможных изменений… Сначала надо ознакомиться с материалами Берга… Но если вы в чем-то ошиблись, не рассчитав, надо круто менять курс. Здесь я учусь у политиков. Когда они заходят в тупик, использовав все возможности для выполнения задуманной ими линии, они эту линию ломают. Это производит шоковое впечатление, и это шоковое впечатление дает выигрыш во времени. А время – это все. Так вот, если нам придется отступать, мы поможем Бергу доказать алиби Люса. Это раз.
Бауэр взглянул на Айсмана и усмехнулся: у того в глазах было детское изумление.
– Это раз, – повторил Бауэр, – как это сделать – подумаем. Я вам подброшу пару мыслей, а вы разработаете операцию. Теперь второе – мы поможем Бергу запутаться, выдвинув через наших свидетелей две новые версии. Первая: Кочев – агент КГБ, он пытался вербовать наших людей… Впрочем, вторую трогать пока не будем.
– А пленка Ленца?
– Пленка нам на руку. У Люса этот материал скопировали агенты Ульбрихта и подсунули Ленцу, чтобы вызвать напряженность в Западном Берлине. И подумайте – на самый крайний случай, – как нам обернуть Кочева против покойного Ганса. Это была бы окончательная победа… Болгарин отравил Ганса, который ездил налаживать контакты в Китай. Как? Ничего?