Апплт смущенно кашлянул:
— Ну… наверное, старый Бро отправился к дочке, на другой конец города. Ничего, придем завтра. — Он что-то скрывал, этот учтивый паренек,
— тут двух мнений быть не могло.
— Ладно, давай-ка заглянем тогда к портному. Или нет — вон лавка с готовой одеждой. Может, найду себе… какую-нибудь подходящую вещицу.
Но в лавке нас встретили совсем не так, как подобало бы. Вместо предупредительного хозяина вышла полная женщина в фартуке уборщицы и грубовато поинтересовалась, «чего нужно господам». Решив не отступаться, я сказал, что хочу посмотреть товар. Меня оглядели с ног до головы, а потом заявили: господину следовало бы знать — сегодняшний день не способствует удачной торговле. Да и одежды моих размеров в лавке нету. Если желаете, можете заглянуть завтра. Всего хорошего.
Я не успел опомниться, как оказался за дверью. Гостеприимность, однако, на уровне! На время примирившись с неудачей, я пошел вслед за Апплтом. Пускай показывает, что дозволено, а на остальное я погляжу в другой раз. Может, Транд сегодня вечером мне объяснит странное поведение местных торговцев.
Погруженный в размышления, я брел за своим проводником и даже не заметил, как оказался на Площади, необычайно широкой и малолюдной. Уже потом я узнал, что это — единственная площадь в Хэннале, а сейчас просто стоял, удивленно глядя на огромные каменные плиты, аккуратно выстроившиеся в несколько рядов, как солдаты на плацу. На каждой плите были выбиты какие-то слова. Я наклонился к ближайшей, чтобы прочесть, — там, на гладкой поверхности серого, с голубоватыми прожилками камня значилось: «Герой Крэнд. Второй ткарн Драконьей Подати». «Минуточку…» Я посмотрел на соседнюю плиту. «Герой Бран. Первый ткарн Драконьей Подати».
— Что это? — спросил у Апплта, хотя уже начал догадываться об ответе.
Долинщик опустил взор и тихо произнес:
— Плиты. Когда очередной Герой гибнет в поединке с драконом, в память о покойном устанавливают такую плиту.
«Н-да, достопримечательности, так их растак». Видно было — Апплт сам не рад, что привел меня сюда. Парень уже мысленно подсчитывал количество допущенных ошибок и оценивал возможную степень наказания. Насколько я понимал, ни Панл, ни Вальрон особым милосердием не отличались.
Переборов себя, Апплт улыбнулся и предложил:
— Может, на первый раз хватит прогулок по городу? Вы, наверное, проголодались. Если не против, пойдем ко мне, жена наверняка будет рада гостю.
Я пожал плечами (не мучить же парня — ему-то прогулок хватит, это точно):
— Пойдем, почему бы нет.
Дом моего спутника стоял не в самом богатом районе городка, но и не в самом бедном — так, нечто среднее. Судя по внешнему виду зданьица, мои опасения были напрасны — Панл, похоже, жил отдельно от сына. И хвала Создателю — обедать в обществе наставника мне хотелось меньше всего.
Апплт трижды постучал дверным молоточком. На стук открыла пожилая служанка, поклонилась хозяину и гостю, спросила, на сколько персон накрывать. Получив ответ, удалилась величественно — местное олицетворение богини домашнего уюта.
Мы вошли в небольшую, со вкусом обставленную гостиную. Впрочем, точнее было бы сказать «бедно, но со вкусом». Все здесь: мебель, ковер на полу, портьеры на окнах — все свидетельствовало о том, что у хозяев с деньгами ситуация непростая: хватает, но только на самое главное. О роскоши не может быть и речи. Это плохо согласовывалось с отношением к Апплту горожан, зато отлично — с натурой его отца. Сын женат, живет самостоятельно. Человек, схожий по характеру с Панлом, вряд ли отпустил бы «любимое» чадо из-под своих крылышек. Значит, был семейный конфликт, который от посторонних скрывают за внешне нормальными отношениями. Вероятнее всего, причиной ссоры стала женитьба парня. Молодые люди, как известно, способны на всякие романтические фортели типа неравных союзов. Если вспомнить о положении наставника в Хэннале, становится понятным: искать для «равного союза» супругу пришлось бы где-то на уровне градоправительской семьи, не ниже. Ну и соответственно…
Потом в гостиную вошла молодая женщина с небольшим свертком на руках — и я понял, почему Апплт предпочел разгневать отца. Неброская красота, идущая изнутри, — вот в двух словах то, о чем можно было бы, наверное, говорить долго. Я даже испытал легкую зависть к парню. Он познакомил нас, а также представил мне маленький сопящий сверток. Жену моего проводника звали Ланой, а спеленутое нечто оказалось их недавно родившимся сыном — Ренкром.
Имя младенца вызвало во мне какие-то смутные ассоциации. Я внимательно вгляделся в лицо мальчика, надеясь найти там… нет, я не знал и сам, что именно.
Внезапно малыш проснулся. Он удивленно распахнул глазенки, увидел меня и зарыдал. Лана смущенно улыбнулась:
— Это у него всегда. Боится незнакомых людей.
Извинившись, она ушла, чтобы уложить ребенка в колыбель и потом присоединиться к нам за столом.
…Так и состоялась моя первая встреча с этим странным существом. Только восемнадцать лет спустя, при совершенно других обстоятельствах слушая рассказ Ренкра о его жизни, я наконец начну догадываться, что эти смутные ассоциации были не чем иным, как предупреждением Судьбы. Подобные предупреждения — редкость, их следует ценить. Но их, как правило, игнорируют. И я — не исключение…
Та самая служанка, что впустила нас в дом, споро накрыла на стол и пригласила «господ» «отобедать». К этому времени Лана как раз уложила младенца — и мы втроем приступили к еде. Блюда оказались приготовлены мастерски, а ребята, после того как немного привыкли к моей персоне, вели себя непринужденно, разговаривали живо и интересно. Мне было приятно находиться в компании этих молодых людей, хотя к удовольствию поневоле примешивалась легкая грусть. Я смотрел на них и думал о том, что вот у меня-то, скорее всего, никогда не будет настоящего домика, никогда не будет сына, который, уже взрослый, закроет мне, умершему, веки. Даже смерти у меня — и той не будет. Одно только вечное странствие, кровь, боль, тоска да абсолютное одиночество…
Когда-то давно на Земле некий мудрец сказал: нельзя назвать человека счастливым, пока тот не прожил последний день своей жизни. Увы, мне предстояло в этом убедиться — так же, как и в том, что сглазить для меня — словно разок чихнуть. Если бы я знал, чем все закончится — пусть даже так и не получил доказательств того, что это действительно зависело от меня, — то никогда бы не вошел в дом Апплта и уж тем более никогда не допустил бы подобных мыслей. Но… вошел, допустил. Видно, так жизнь устроена: смерть всегда является туда, где я был, лишь немного погодя; никогда — вовремя.
…Все разговоры за обедом касались обычных житейских проблем. Ничего «запрещенного» — хотя я до сих пор смутно представлял себе, что именно здесь является «запрещенным» для чужаков. Апплт ловко вел нить беседы и ни разу не позволил ей отклониться в сторону заповедных сфер. В конце концов я перестал играть в разведчика, расслабился и просто получал удовольствие от хорошей компании и вкусного обеда.
Единственной интересной деталью, которую мне удалось выяснить, было то, что мой гостеприимный хозяин служит в городском гарнизоне, одним из младших офицеров. И сегодня у него как раз выходной. Не слишком много информации, да и помочь в понимании здешней ситуации она никак не могла. Так, всего лишь деталь, которую я взял на заметку.
После обеда Апплт поинтересовался моими дальнейшими планами. Я честно сказал, что намерен отправиться в Дом Молодых Героев и как следует выспаться. Мы попрощались с Ланой, парень отвел меня обратно, пожелал приятных сновидений и удалился. А я заперся в «своей» комнате и отправился в черную яму небытия, такую знакомую и такую ненавистную…
Как всегда, проснулся я почти сразу же. То есть в реальном времени наверняка прошел не один час, но по моим личным ощущениям я лег на кровать лишь минуту назад. А в промежутке между этой минутой и пробуждением не существовало абсолютно ничего. Меня редко посещают сновидения (или, по крайней мере, мне редко удается вспомнить о них).
Вечер уже, похоже, давным-давно перешел в ночь, а Молодые Герои — отправились по домам. В Комнате Легенд никого не было, только догорал огонь в очаге да лежали на полу разноцветные коврики. Сверчки наполняли Дом призрачными симфониями. Под их аккомпанемент я отправился в кухню, где немного перекусил; потом поспешил на свидание со своим большеухим приятелем.