— Но так надо, отец. — Илай перешел на шепот. — Ты должен ее убить. Сэр Уильям всех до смерти запугал, теперь кое-кто даже хочет от тебя избавиться.
«Это из-за того случая с паромом. Да, я небезупречен. Следовало вести себя осторожнее. Тогда почему я играл в открытую? А потому, что нам, Деверо, только дай залезть туда, где сам черт ногу сломит».
— Не переживай. Совсем скоро Черный огонь снова будет в моих руках — тогда никто не заикнется о прошлом.
«Только о нашем древнем происхождении. Все знают, что возглавлять Верховный ковен должны Деверо».
— Что там с Жеро? — Майкл сменил тему.
— По-прежнему на Авалоне. Джеймс его усиленно лечит, но глядеть на беднягу пока страшно.
— Выходит, ты его видел.
— Да, но только отсюда, из штаб-квартиры, из Лондона.
«Наверняка и убить его пытался так же, издалека. И очень пожалел бы, если бы преуспел. Только Жеро умеет вызывать Жана. Он, а не ты. К тому же на прошлый Белтайн нам как-то удалось создать Черный огонь — надо выяснить, почему с тех пор ничего не выходит. Вряд ли тайна скрыта в тебе, Илай».
— То есть ты вроде как вызываешь ее на дуэль? Или в кафе приглашаешь? Или на бейсбол?
— Пускай явится прямо ко мне, — ответил Майкл. — Буду на связи.
— Но…
— До свидания, Илай, — попрощался он и положил мобильный телефон на алтарь.
Майкл, в обычной жизни — один из ведущих архитекторов Сиэтла, далеко не бедствовал. В средствах он не стеснялся — как и все колдуны высокого ранга — и деньги тратил на роскошную яхту под названием «Фантазм». Гермес, капитан судна, катал по заливу хозяина с компанией друзей, а в отсутствие посторонних принимал свой истинный облик: это был демон, порождение ада, служивший семье Деверо вот уже шестьдесят лет. Гермес быстро нашел общий язык с бесом, и оба прекрасно проводили друг с другом время на мостике, пока яхта скользила по черным водам залива Эллиот.
Городские власти какое-то время подумывали закрыть залив для прогулочных судов, но вскоре забросили эту идею — у береговой охраны не хватило бы сотрудников. Многочисленные заклинания Майкла затуманивали воспоминания людей о происшествии, уводили их мысли в другую сторону; в итоге большинство решили, что не было в заливе никаких чудовищ, а виной всему косатки и стая акул.
Как и всякий богатый колдун, Майкл устроил на судне великолепный алтарь, посвященный Рогатому Богу. Здесь, рядом с персональным гримуаром, покоился череп Марка Деверо, отца Майкла, некогда весьма уважаемого чернокнижника. Неподалеку лежал мобильный телефон. Статуя Бога — почти такая же, как и в домашней комнате заклинаний, — возвышалась в полумраке над церемониальными кубками и свечами.
Колдун отвесил глубокий почтительный поклон. На нем не было ничего, кроме длинного красного с зеленым одеяния, расписанного знаками и магическими символами, которые в точности повторяли ритуальные шрамы на его теле. Майкл наносил их, чтобы показать верность Темному ремеслу и заодно хорошо напитать свой атам.
Он обернулся к двум напуганным до полусмерти пленникам — те лежали на полу, грубо связанные по рукам и ногам, с кляпами во рту. Колдун срезал косу с головы девушки и провел лезвием по левой щеке молодого человека. Кинжал жадно втянул выступившую кровь — Майкл с удовольствием ощутил, как по рукояти пробежала энергия.
Он щелкнул по лежавшей на алтаре Руке Славы — высушенной кисти мертвеца с пятью черными свечами, — затем ослабил пояс и острием атама сделал длинный тонкий надрез на груди. Хлынула кровь.
— Я обращаю свои слова к Богу, — громко начал колдун, — прошу дать мне сил в битве. Я жажду отомстить Каорам и призываю себе в помощь всех бесов, всех демонов, весь свой род. Я говорю: три, три, три. Я говорю: семь, семь, семь, семь, семь, семь, семь. Абракадабра.
Майкл почувствовал, как вокруг начала сгущаться и проникать в его тело магическая энергия. Образы давно умерших предков всплывали в памяти один за другим. Он стал напевать заклинания на древнем, незнакомом ему самому языке.
Деревянный пол каюты окутала разноцветная дымка: зеленые, голубые, красные клубы стелились ковром, стремительно наползая друг на друга. За стеклом иллюминатора полыхнула молния, осветив испуганные лица Кьялиша и Сильваны; цветной туман окутывал молодых людей и тек по их коже. Гермес запустил двигатель яхты на полную мощность, и в рокот корабельного двигателя вплелись раскаты грома.
Вскоре возник третий звук — глуше и ниже остальных, в нем начал проступать ритм — тум-дум, тум-дум. Дымка густела, слой за слоем поднималась выше, пока не укрыла пленников по самую грудь, а Майкла — до колен.