Париж, ноябрь
Атмосфера зала заставляла проникнуться смирением. Ощутив эту властную силу, Холли опустила глаза в знак почтения.
В великолепном храме Луны царили свет и покой. Верховная жрица кратко приветствовала гостей и отошла в сторону. Анна Луиза стояла неподалеку.
Здесь же присутствовали еще около полудюжины женщин; все они разглядывали вновь прибывших. Одна из жриц, с серебристыми волосами до колен, шагнула к Холли.
Это была незнакомка из сна Холли; двигалась она во плоти с тем же изяществом, что и в видении. Дама церемонно поцеловала юную ведьму в обе щеки.
— Кто вы? — спросила девушка.
Та едва заметно улыбнулась и ответила:
— Я — Саша, мать Жеро и Илая.
Стоявшая рядом Кари ахнула. Саша обернулась к ней и сказала:
— А ты, милый друг, знаешь меня как Госпожу Круга.
К изумлению Холли, Кари подбежала к женщине, обняла ее и зарыдала.
13 ТЕМНАЯ ЛУНА
Тьмой покрыт наш каждый шаг,
Души наполняет мрак,
Смерть нести готов наш род —
Нет преград для Деверо.
Проведи нас через ночь,
Силы дай тьму превозмочь,
От беды убереги,
Нам, Богиня, помоги.
КОВЕН КАТЕРСОВ-АНДЕРСЕНОВ
Париж, ноябрь
Холли, в ритуальном белом одеянии, расхаживала по освещенному убывающей луной розарию и наслаждалась покоем, который распространял вокруг себя храм. Ее удивляло, как огромный комплекс уместился среди шумного, суетливого Парижа. Место было очень спокойным, магические преграды защищали его от звуков и суматохи города; в какой-то момент Холли захотелось стать одной из служительниц и остаться здесь навсегда.
«Они понятия не имеют, каково это — жить там, снаружи. Они все забыли. Или это мы слишком глубоко ушли в реальный мир и представляем себе настоящее зло, потому что сражаемся с Майклом Деверо?»
Кто-то шел следом: она почувствовала движение воздуха, услышала мягкую поступь по гладким камням дорожки, которая змейкой бежала по саду; потом закрыла глаза, прочитала заклинание прозрения и облегченно выдохнула, узнав свою двоюродную сестру.
Холли сбавила шаг, давая себя догнать. Одеяние было чуть длинновато Аманде — она придерживала складки ткани в руках и походила на красующуюся перед зеркалом девочку. От воспоминаний о счастливом детстве Холли сделалось грустно.
— Меня послали за тобой, — вместо приветствия сказала сестра. — Все почти готово к ритуалу, который укрепит наши силы.
Холли поняла: «Они знают, что мы уезжаем».
Компания провела здесь всего сутки, приходя в себя после битвы с Майклом и долгого перелета, но свободное время уже вышло.
— Томми с Сильваной уже там, — продолжила Аманда и добавила с ухмылкой: — Кари сказала, что участвовать не будет, а попросит верховную жрицу отправить ее в аэропорт.
— Минус один в команде, — подытожила Холли и почувствовала, что слова даются ей с трудом.
Трижды прозвучал мелодичный гонг.
— Ну что же, пойдем, — сказала она.
Девушки зашагали рядом мимо живой изгороди по извилистой тропинке, которая вывела их к храму Луны.
Вход представлял собой массивную каменную арку, все здание венчал купол, похожий на половинку грейпфрута. По обе стороны от двери росли великолепные платаны, какие встречаются во Франции повсюду, а перед каждым деревом стояли огромные статуи белого мрамора — такие же, как и внутри храма. Каждая — Астарта, Диана, Иезавель, Дева Мария, мать Тереза — являла собой одно из воплощений Богини.
Аманда замерла, положила руку сестре на предплечье и шепнула: «Гляди!»
Статуя Богини в образе Гекаты плакала. По каменному лицу струйкой текли слезы.
У Холли перехватило дыхание. Ощутив внезапный порыв, она медленно опустилась на колени и склонила голову. Аманда с нежностью посмотрела на сестру. Холли заговорила про себя: «Она думает, что я молю тебя о прощении, о богиня Геката. Но ведь я лишь выполняла твое желание. Я не стану верить в то, что одна отвечаю за смерть нашего спутника».
Статуя перестала плакать.
Холли не поняла смысла ответа, сообразила только, что ее мольба услышана.
— Холли… — прошептала Аманда, глядя на изваяние. Она помогла сестре подняться и добавила: — Прости… Я так грубо с тобой обращалась.
Холли тоже сожалела, но совсем о другом; извинения Аманды ничего для нее не значили, разве только лишний раз подтверждали неспособность сестры возглавить ковен.
«Я стала совсем иной, сделалась жестче, когда принесла в жертву Гекату. А после смерти Кьялиша сердце мое затвердело. Пускай. Если такой мне надо стать, чтобы братья и сестры по ковену не погибли и чтобы спасти Жеро, — я согласна».