Мнe было пора уходить. Я дал ему десять крон . Снисходительно осклабясь, он протянул мнe руку, оставаясь при этом в полулежачем положенiи.
Я быстро пошел к шоссе. Обернувшись, я увидeл его темную, долговязую фигуру среди кустов : он лежал на спинe, перекинув ногу на ногу и подложив под темя руки. Я почувствовал вдруг , что ослабeл , прямо изнемог , кружилась голова, как послe долгой и мерзкой оргiи. Меня сладко и мутно волновало, что он так хладнокровно, будто невзначай, в разсeянiи, прикарманил серебряный карандаш . Шагая по обочинe, я время от времени прикрывал глаза и едва не попал в канаву. Потом , в конторe, среди дeлового разговора меня так и подмывало вдруг сообщить моему собесeднику: "Со мною случилась невeроятная вещь. Представьте себe..." {16} Но я ничего не сказал и этим создал прецедент тайны. Когда я наконец вернулся к себe в номер , то там , в ртутных тeнях , обрамленный курчавой бронзой, ждал меня Феликс . С серьезным и блeдным лицом он подошел ко мнe вплотную. Был он теперь чисто выбрит , гладко зачесанные назад волосы, блeдно сeрый костюм , сиреневый галстук . Я вынул платок , он вынул платок тоже. Перемирiе, переговоры...
Пыль предмeстья набилась мнe в ноздри. Сморкаясь, я присeл на край постели, продолжая смотрeться в олакрез . Помню, что мелкiе признаки бытiя, -- щекотка в носу, голод , и потом рыжiй вкус шницеля в ресторанe, -странно меня занимали, точно я искал и находил (и все-таки слегка сомнeвался) доказательства тому, что я -- я, что я (средней руки комерсант с замашками) дeйствительно нахожусь в гостиницe, обeдаю, думаю о дeлах и ничаго не имeю общаго с бродягой, валяющимся сейчас гдe-то за-городом , под кустом . И вдруг снова у меня сжималось в груди от ощущенiя чуда. Вeдь этот человeк , особенно когда он спал , когда черты были неподвижны, являл мнe мое лицо, мою маску, безупречную и чистую личину моего трупа, -я говорю, трупа только для того, чтобы с предeльной ясностью выразить мою мысль, -- какую мысль? -- а вот какую: у нас были тождественныя черты, и в совершенном покоe тождество это достигало крайней своей очевидности, -а смерть это покой лица, художественное его совершенство: жизнь только портила мнe двойника: так вeтер туманит счастiе Нарцисса, так входит ученик в отсутствiе художника и непрошенной {17} игрой лишних красок искажает мастером написанный портрет . И еще я думал о том , что именно мнe, особенно любившему и знавшему свое лицо, было легче, чeм другому, обратить вниманiе на двойника, -- вeдь не всe так внимательны, вeдь часто бывает , что говоришь "как похожи!" о двух знакомых между собою людях , которые не подозрeвают о подобiи своем (и стали бы отрицать его не без досады, ежели его им открыть). Возможность, однако, такого совершеннаго сходства, какое было между мной и Феликсом , никогда прежде мною не предполагалась. Я видал схожих братьев , соутробников , я видал в кинематографe двойников , то-есть актера в двух ролях , -- как и в нашем случаe, наивно подчеркивалась разница общественнаго положенiя: один непремeнно бeден , а другой состоятелен , один -- бродяга в кепкe, с расхристанной походкой, а другой -- солидный буржуа с автомобилем , -- как будто и впрямь чета схожих бродяг или чета схожих джентльменов менeе поражала бы воображенiе. Да, я все это видал , -- но сходство близнецов испорчено штампом родственности, а фильмовый актер в двух ролях никого не обманывает , ибо если он и появляется сразу в двух лицах , то чувствуешь поперек снимка линiю склейки. В данном же случаe не было ни анемiи близнячества (кровь пошла на двоих ), ни трюка иллюзiониста.
Я желаю во чтобы то ни стало, и я этого добьюсь, убeдить всeх вас , заставить вас , негодяев , убeдиться, -- но боюсь, что по самой природe своей, слово не может полностью изобразить сходство двух {18} человeческих лиц , -- слeдовало бы написать их рядом не словами, а красками, и тогда зрителю было бы ясно, о чем идет рeчь. Высшая мечта автора: превратить читателя в зрителя, -- достигается ли это когда-нибудь? Блeдные организмы литературных героев , питаясь под руководством автора, наливаются живой читательской кровью; генiй писателя состоит в том , чтобы дать им способность ожить благодаря этому питанiю и жить долго. Но сейчас мнe нужна не литература, а простая, грубая наглядность живописи. Вот мой нос , -- крупный, сeвернаго образца, с крeпкой костью и почти прямоугольной мякиной. Вот его нос , -- точь-в -точь такой же. Вот эти двe рeзкiя бороздки по сторонам рта и тонкiя, как бы слизанныя губы. Вот онe и у него. Вот скулы... Но это -- паспортный, ничего не говорящiй перечень черт , и в общем ерундовая условность. Кто-то когда-то мнe сказал , что я похож на Амундсена. Вот он тоже похож на Амундсена. Но не всe помнят Амундсеново лицо, я сам сейчас плохо помню. Нeт , ничего не могу об яснить.
Жеманничаю. Знаю, что доказал . Все обстоит великолeпно. Читатель, ты уже видишь нас . Одно лицо! Но не думай, я не стeсняюсь возможных недостатков , мелких опечаток в книгe природы. Присмотрись: у меня большiе желтоватые зубы, у него они тeснeе, свeтлeе, -- но развe это важно? У меня на лбу надувается жила, как недочерченная "мысль", но когда я сплю, у меня лоб так же гладок , как у моего дупликата. А уши... изгибы его раковин очень мало измeнены против моих : спрессованы тут , разглажены там . Разрeз глаз одинаков , узкiе глаза, {19} подтянутые, с рeдкими рeсницами, -- но они у него цвeтом блeднeе. Вот , кажется, и всe отличительныя примeты, которыя в ту первую встрeчу я мог высмотрeть. В тот вечер , в ту ночь я памятью разсудка перебирал эти незначительныя погрeшности, а глазной памятью видeл , вопреки всему, себя, себя, в жалком образe бродяги, с неподвижным лицом , с колючей тeнью -- как за-ночь у покойников -- на подбородкe и щеках ... Почему я замeшкал в Прагe? С дeлами было покончено, я свободен был вернуться в Берлин . Почему? Почему на другое утро я опять отправился на окраину и пошел по знакомому шоссе? Без труда я отыскал мeсто, гдe он вчера валялся. Я там нашел золотой окурок , кусок чешской газеты и еще -- то жалкое, безличное, что незатeйливый пeшеход оставляет под кустом . Нeсколько изумрудных мух дополняло картину. Куда он ушел , гдe провел ночь? Праздные, неразрeшимые вопросы. Мнe стало нехорошо на душe, смутно, тягостно, словно все, что произошло, было недобрым дeлом . Я вернулся в гостиницу за чемоданом и поспeшил на вокзал . У выхода на дебаркадер стояли в два ряда низкiя, удобныя, по спинному хребту выгнутыя скамейки, там сидeли люди, кое-кто дремал . Мнe подумалось: вот сейчас увижу его, спящим , с раскрытыми руками, с послeдней уцeлeвшей фiалкой в петлицe. Нас бы замeтили рядом , вскочили, окружили, потащили бы в участок . Почему? Зачeм я это пишу? Привычный разбeг пера? Или в самом дeлe есть уже преступленiе в том , чтобы как двe капли крови походить друг на друга? {20}
ЧЧЧЧЧЧЧЧЧЧЧЧЧЧЧЧЧЧ
ГЛАВА II.
Я слишком привык смотрeть на себя со стороны, быть собственным натурщиком -- вот почему мой слог лишен благодатнаго духа непосредственности. Никак не удается мнe вернуться в свою оболочку и по старому расположиться в самом себe, -- такой там безпорядок : мебель переставлена, лампочка перегорeла, прошлое мое разорвано на клочки.
А я был довольно счастлив . В Берлинe у меня была небольшая, но симпатичная квартира, -- три с половиной комнаты, солнечный балкон , горячая вода, центральное отопленiе, жена Лида и горничная ?льза. По сосeдству находился гараж , и там стоял прiобрeтенный мной на выплату, хорошенькiй, темно-синiй автомобиль, -- двухмeстный. Успeшно, хоть и медлительно, рос на балконe круглый, натуженный, сeдовласый кактус . Папиросы я покупал всегда в одной и той же лавкe, и там встрeчали меня счастливой улыбкой. Такая же улыбка встрeчала жену там , гдe покупались масло и яйца. По субботам мы ходили в кафе или кинематограф . Мы принадлежали к сливкам мeщанства, -- по крайней мeрe так могло казаться. Однако, по возвращенiи домой из конторы, я не разувался, не ложился на кушетку с вечерней газетой. Разговор мой с женой не состоял исключительно из небольших цифр . Приключенiя моего шоколада притягивали мысль не всегда. Мнe, признаюсь, была не чужда нeкоторая склонность к богемe. Что касается моего отношенiя к новой Россiи, то прямо скажу: мнeнiй моей жены я не раздeлял . Понятiе {21} "большевики" принимало в ея крашеных устах оттeнок привычной и ходульной ненависти, -- нeт , пожалуй "ненависть" слишком страстно сказано, -- это было что-то домашнее, элементарное, бабье, -- большевиков она не любила, как не любишь дождя (особенно по воскресенiям ), или клопов (особенно в новой квартирe), -большевизм был для нея чeм -то природным и непрiятным , как простуда. Обоснованiе этих взглядов подразумeвалось само собой, толковать их было незачeм . Большевик не вeрит в Бога, -- ах , какой нехорошiй, -- и вообще -- хулиган и садист . Когда я бывало говорил , что коммунизм в конечном счетe -- великая, нужная вещь, что новая, молодая Россiя создает замeчательныя цeнности, пускай непонятныя европейцу, пускай непрiемлемыя для обездоленнаго и обозленнаго эмигранта, что такого энтузiазма, аскетизма, безкорыстiя, вeры в свое грядущее единообразiе еще никогда не знала исторiя, -- моя жена невозмутимо отвeчала: "Если ты так говоришь, чтобы дразнить меня, то это не мило". Но я дeйствительно так думаю, т. е. дeйствительно думаю, что надобно что-то такое коренным образом измeнить в нашей пестрой, неуловимой, запутанной жизни, что коммунизм дeйствительно создаст прекрасный квадратный мiр одинаковых здоровяков , широкоплечих микроцефалов , и что в непрiязни к нему есть нeчто дeтское и предвзятое, вродe ужимки, к которой прибeгает моя жена, напрягает ноздри и поднимает бровь (то-есть дает дeтскiй и предвзятый образ роковой женщины) всякiй раз , как смотрится -- даже мельком -- в зеркало. {22}