— Это было бы здорово, Огл, — улыбнулся Кэр, уже успевший понять, что его нынешнего умения орудовать клинком недостаточно.
Глаза снова начали слипаться. Этот короткий разговор забрал последние силы. Кэр почувствовал, как проваливается в сон.
— Пойду, позову Чарли, пусть тебя осмотрит. Заодно обрадую всех, — сказал боцман, заметив состояние лейтенанта.
Доктор оказался удовлетворен общим состоянием своего пациента. На протяжении дня палату Кэра посетил весь офицерский состав. Каждый по очереди присаживался в кресло у его кровати. Кларк Кормак за то время, пока Итан находился в отключке, изготовил для него специальную трость. Она должна была помочь ему к тому моменту, когда лейтенант сможет самостоятельно вставать с постели.
Мистер Кэмбел принес трубку Кэра и помог ему ее забить. А когда выяснилось, что лейтенант не в силах даже поднять руку, остался рядом с ним до тех пор, пока Кэр вдоволь не насладился борусским табаком.
Зашел и капитан, поблагодаривший лейтенанта за проявленную доблесть и приказавший отставить геройство до полного восстановления. После капитана место у постели больного занял Дункан Грин. Штурман умудрился рассмешить больного до боли в ребрах. Пришедший ему на смену мистер Форингтон хвастался тем, как изменился форт за ту неделю, пока Итан отсутствовал.
— Рад, что ты жив, парень. Не представляю, что со мной сделал бы твой отец, случись что, — в голосе Ионы действительно чувствовалось переживание.
— Вам было бы проще остаться на этом острове до конца своих дней, — улыбнулся Кэр.
— Это точно, — рассмеялся старик, и его смех впервые на памяти Кэра не перешел в кашель.
— Вам стало лучше?
— Да, доктор Рокуэл оказался настоящим чудотворцем. Отвар, что он приготовил из семилистника, действительно облегчил мои мучения. Правда, Чарли уверяет, что лекарство лишь снимает симптомы, не излечивая саму болезнь, — чуть менее радостно произнес профессор.
— Кажется, нам всем повезло, что мистер Рокуэл оказался на нашем корабле, — улыбнулся Итан.
— Чарли подозрительно хорош в своем деле. Я обращался к десяткам целителей, вплоть до почетных профессоров Ортоской академии, и никто из них не смог сделать ничего, что дало бы даже приблизительно похожий результат.
— Вы в чем-то подозреваете человека, который вам помог? — Кэр закатил глаза, узнавая старого доброго профессора.
— Я смог дожить до своих лет только потому, что с подозрением отношусь к каждому, кого встречаю на пути. Ты ведь видел его бумаги? Даже Совету неизвестно, кем он был и чем занимался до того, как поступил в академию целителей, — голос Ионы приобрел заговорщический тон.
— Мне казалось, вы не очень жалуете Совет?
— Так и есть, но я точно уверен, что он своего не упустит. Особенно, когда речь заходит об учете паствы. Доктор точно не так прост, как хочет казаться.
— К чему вы клоните?
— Я прошу приглядеть за нашим другом, пока ты будешь здесь. Если заметишь что-то подозрительное. Что угодно, любую деталь. Сообщи мне об этом, — сказав это, Иона оставил раненого в глубоких раздумьях об этических тонкостях его поручения.
Следующим, кто нарушил покой Кэра, оказался мистер Грей. Родрик постарался на славу, приготовив для лейтенанта специальный суп для восстановления сил. Повар самолично скармливал пациенту ложку за ложкой. Жевать было больно, и несмотря на прекрасный вкус, справиться с супом до конца Итану так и не удалось. Обед действительно придал ему сил, позволив аурлийцу больше не ощущать себя на смертном одре.
Пришедший последним Пит просидел у его изголовья дольше всех, отняв своими разговорами только появившиеся силы. Лейтенант все не хотел уходить, словно чего-то дожидаясь. В какой-то момент Кэру пришлось прогнать его, сославшись на усталость. Оставшись один на один с собой и больше не ожидая гостей, он окунулся в сон.
Разбудил его негромкий стук в дверь. Дождавшись дозволения войти, дверь распахнулась, и на пороге появилась Ноа. Увидев, что молодой человек в сознании, она улыбнулась и сделала легкий поклон. Смело подойдя ближе, она уселась в самое популярное кресло форта. Кэр впервые видел ее так близко и мог наслаждаться этим так долго. Поставив небольшое корытце на тумбу у головы пациента, она смочила в нем кусок ткани. Аккуратными и нежными движениями девушка стала протирать лицо аурлийца.
Лейтенант старался не морщиться и не показывать, что прикосновения к синякам и порезам дарят ему весьма болезненные ощущения. Он испытывал чувство глубочайшей неловкости, представляя, как Ноа пришлось ухаживать за его телом те два дня, что он провел без сознания.
— Кэр, — чтобы хоть чем-то скрасить тишину, еще раз представился аурлиец.
Гостья кивнула, давая понять, что имя его она запомнила еще в прошлый раз. Девушка немного поправила прикрывавшие лицо волосы.
— Спасибо. За заботу, — продолжал Кэр односторонний разговор.
Его спасительница закончила протирать лицо и, сдвинув покрывало вниз, перешла к торсу.
— Тебя зовут Ноа? Не знал, что ты дождь вождя, — услышав свое имя, девушка улыбнулась, не прекращая работу.
Несмотря на боль, Итан улыбнулся в ответ и чуть приподнял голову с подушки в знак приветствия. Ноа, не переставая улыбаться, вернула макушку Кэра в прежнее положение, нежно надавив на нее рукой.
Закончив, она собралась уходить, но тут заметила тарелку, в которой еще оставалась еда. Взяв ее и вернувшись на свое место, аборигенка зачерпнула суп ложкой и поднесла ко рту Кэра. Тот постарался дать понять, что поглощение пищи сопровождается мучительной болью. Отказать островитянке оказалось куда сложнее, чем мистеру Грею. Ноа что-то запричитала на своем языке и поднесла ложку еще ближе. Кэр сдался без боя, уничтожив все оставшееся содержимое тарелки, чтобы она успокоилась.
Девушка выглядела довольной. Обворожительно улыбнувшись, она показала на ложку и произнесла непонятное для аурлийца слово. Догадавшись, что этим словом аборигены называют именно этот атрибут кухонной утвари, Кэр повторил слово. Улыбка девушки стала еще шире, и она одобрительно закивала. Дальше последовала очередь тарелки. После того как лейтенант успешно справился с заданием, девушка решила, что он готов к изучению более сложных слов.
Изобразив, что ест из пустой тарелки, Ноа озвучила третье слово сегодняшнего урока. Девушка провела с ним еще полчаса, смеясь над его произношением. К концу занятия аурлиец уже знал имена десятка окружающих его предметов. Каждую секунду Кэр боялся, что девушка покинет его, и момент прощания действительно не мог не наступить. Все оставшееся время, перед тем как вновь провалиться в сон, аурлиец старательно повторял в голове изученные им слова, боясь забыть хоть одно. Итан был уверен, что ночью ему приснится лицо убитого им дикаря, но вместо этого ему явился прекрасный образ дикарки.
Девушка приходила каждый день, помогая лейтенанту восстанавливать силы. День за днем она учила больного новому языку, и Кэр не мог найти для себя лучшего учителя. Никогда прежде юноша не испытывал такого рвения к знаниям. Аурлийский акцент, с которым Итан произносил новые слова, безумно веселил девушку. Врожденный талант к языкам позволил Кэру и Ноа уже через неделю совершить их первый осознанный диалог на местном наречии.
Непривычная растительность на лице раздражала аурлийца, и тот, поборов смущение, попросил Ноа побрить его. Девушка не смогла отказать ему в просьбе. Аборигенка впервые взяла в руки лезвие. Неопытная, дрожащая рука несколько раз оставила порезы на лице Кэра. Очарованный своим личным цирюльником, аурлиец не замечал боли, лишь умилялся, наблюдая испуг и переживания, проявляющиеся на лице Ноа каждый раз, когда она совершала ошибку.
Прошло полторы недели с момента первого пробуждения, когда Итан почувствовал, что готов встать с постели. Опираясь на Ноа и нарочно прижимаясь к ней как можно ближе, он сполз со своей койки. Девушка подала ему трость. Опираясь одной рукой на подарок мистера Кормака, а другой на заботливое плечо аборигенки, Кэр сделал свои первые шаги. Прогулка ограничилась лишь пространством лазарета. Видя усталость на его лице, Ноа заставила аурлийца вернуться обратно в кровать. Их разговоры, в ходе которых они все лучше и лучше узнавали друг друга, по мере изучения языка становились все более содержательными.