– Люси, – тихо сказала я вдруг. Не знаю, почему, но мне ужасно захотелось поделиться с сестрой своими переживаниями. Я открыла рот, и меня понесло. Как ни странно, Люси слушала. Она даже отложила журнал и внимательно смотрела на меня. Раньше мне бы и в голову не пришло рассказывать старшей сестре подробности своей личной жизни. Но раз уж Люси считается в этом экспертом – может, она прольет свет на поведение Дэвида и заодно на мое. К счастью, я ни разу не упомянула Джека. Я говорила только о вечеринке Крис, Фестивале Детства и легенде о притяжении.
Когда я закончила, Люси глубоко вздохнула:
– Мне жаль, Сэм, но все слишком просто!
– Что слишком просто? – Я была поражена. Я только что рассказала сестре о самом сокровенном, а она отреагировала подобным образом! – Что ты имеешь в виду?
– Совершенно ясно, что происходит между тобой и Дэвидом. – Она положила ноги на журнальный столик.
– Да? – У меня снова заколотилось сердце. – И что это?
Люси нарочито зевнула:
– Слушай, даже Ребекка все поняла. А у нее, как говорят в этой дурацкой школе, потеряно ощущение социальных контактов.
– Люси!!! – взмолилась я. – Скажи, что происходит между мной и Дэвидом!
– Ладно, скажу, но обещай меня не убивать.
– Обещаю, клянусь.
– Отлично. – Люси выдержала многозначительную паузу, разглядывая свои руки. Она сделала сегодня маникюр, и каждый ноготок был совершенным розовым овалом. Мои же ногти вечно обкусаны и измазаны краской или карандашом.
Наконец сестра глубоко вздохнула:
– Ты его любишь.
– ЧТО? Я ЧТО?
– Ты обещала меня не убивать! – притворно испугалась Люси.
– Не буду, – безразлично сказала я. Итак, после всех излияний я получаю в ответ это? Полную чушь и выдумки? – Только я не люблю Дэвида.
– Боже, Сэм! Конечно, любишь! Ты сама сказала: когда он с тобой говорит, ты краснеешь до ушей, а твое сердце колотится. А когда он обиделся за то, что ты носилась с ним как с переходящим призом на вечеринке Крис, ты хотела умереть. Что это, если не любовь?
– Притяжение? – неуверенно предположила я.
Люси кинула в меня подушкой:
– Это любовь, дурочка! Ровно то же самое я чувствую, когда смотрю на Джека! Ты любишь Дэвида, ясно? И если я не ошибаюсь, он тоже тебя любит! Или любил, пока ты все не испортила!
Я не могла ей возразить. Я не могла сказать, что люблю не Дэвида, а ее парня, практически с того самого дня, как он появился у нас дома.
Кроме того, в словах Люси… была доля правды. Даже если я и любила Джека, мое сердце не колотилось при виде него. И я не краснела, когда смотрела в его глаза, – бледно–голубые, но такие же красивые, как у Дэвида.
К тому же стоило признать: многое из того, что говорил и делал Джек, оказалось бессмысленным. Дэвид прав. Зачем выбивать окна в клинике отца? Зачем бегать голым по городскому бассейну? Ему что, не нравится, что люди носят купальные костюмы? Глупость.
Значит, получается, что Люси не ошиблась? Я волшебным образом разлюбила Джека и… тут же полюбила Дэвида?
Обдумывая это, я пошла на кухню что–нибудь перекусить, а Люси, довольная тем, что решила все мои проблемы, продолжала читать.
Только я откусила кусок от сэндвича с индейкой, как в дверях появился Джек.
– Привет, Сэм! А я и не знал, что ты дома. – Он направился к холодильнику. – Как прошел фестиваль?
– Нормально! – отозвалась я, прожевав индейку. – А ты как? Досмотрел фильм?
– Что? – рассеянно переспросил он, шаря в холодильнике. – А, нет, еще нет. Лучше скажи, Сэм, – Джек захрустел морковкой, – еду я в Нью–Йорк?
Я знала, что рано или поздно этот разговор состоится.
– Джек, – начала я, отложив сандвич. – Послушай…
– Нет, погоди. – Он как–то странно смотрел на меня: – Я понимаю. Ничего не говори. Я не выиграл, да?
Я глубоко вздохнула:
– Да.
Его рука застыла на дверце холодильника. Я знала, что сделала Джеку очень больно, но вряд ли могла что–нибудь исправить. Меня удивило другое – я не ощущала огорчения, хотя только что ранила до глубины души своего любимого!
– Джек, – тихо сказала я. – Прости. Было столько прекрасных работ…
– Черт, не могу поверить! – Джек заорал так, что проснулся Манэ.
– Джек, – начала я. – Если бы я только могла…