— Мы ничего не можем сделать без ордера. — Камилла сказала это в третий раз, когда они вышли из лифта на верхнем этаже того здания, которое им указала Вирна.
— Чтобы постучать в дверь, не нужен ордер.
— Правильно. — Она со вздохом поправила пистолет в кобуре под мышкой. — Они откроют на стук и пригласят нас на чашку кофе. Если вы дадите мне пару часов…
Она оглянулась, и у нее отвисла челюсть. Лицо Айвора, прежде спокойное и хладнокровное, было искажено дикой яростью.
— Вот что, лейтенант, — прорычал он, — я не намерен терять даже двух минут, чтобы увидеть здесь девочку. И если она здесь или хоть кто-то здесь, мне не понадобится ордер, чтобы…
— Слушайте, Найт, я понимаю, но…
— Вы не знаете этих мерзавцев!
Она хотела было что-то сказать, но передумала, потрясенная брошенной им фразой. О нет, она знала этих мерзавцев, и очень, очень хорошо.
— Стучимся, — сухо сказала она и постучала первая.
— Может, они туги на ухо? — Айвор забарабанил в дверь кулаком. Ответа не было. Не успела Камилла моргнуть, как он разбежался и выбил дверь ударом плеча.
— Отлично, Найт… просто, как кирпич.
— Важно, что дверь открыта. — Он достал пистолет.
— Не надо!.. — крикнула Камилла, но он уже был внутри. Проклиная Гейджера со всеми его друзьями детства, она вытащила пистолет и бросилась вслед, машинально прикрывая его сзади.
Айвор включил свет, но и без этого было видно, что квартира пуста. Она казалась заброшенной. Здесь не было ничего, кроме ковра да штор на окнах.
— Смылись. — Айвор быстро осмотрел квартиру. — Ублюдки смылись!..
Камилла сунула пистолет в кобуру, радуясь, что он не понадобился.
— Думается мне, что теперь мы знаем, кому днем торопился позвонить наш друг бармен. А теперь посмотрим, что нам даст договор аренды, что скажут соседи…
Она с сожалением подумала, что добытые с таким трудом сведения оказались почти бесполезными. Из любопытства она зашла в ванную. Здесь все было так, как описала Вирна, — гидромассаж, краны в виде лебедей, правда латунные, а не золотые, кругом зеркала.
— Возможно, вы преувеличили опасность, Найт.
— Девочка могла быть здесь, — ответил он, входя следом.
Она оглянулась и увидела бесчисленные отражения их лиц в параллельных зеркалах. На его лице было выражение, которого она не ожидала увидеть, и это смягчило ее.
— Мы найдем ее, Айвор, — тихо сказала Камилла. — Мы найдем ее и вернем домой.
— Конечно. — Ему хотелось что-нибудь сломать, уничтожить. Он собрал всю свою волю, чтобы не разбить эти проклятые зеркала. — Каждый день, когда они заставляют ее это делать, останется в ее памяти на всю жизнь! — Он сунул оружие в карман. — Боже мой, Милли, ведь она совсем еще девочка!
— Дети психически устойчивее, чем думает большинство взрослых. Они легко выбрасывают дурное из головы и забывают о нем. И ей, похоже, будет легче, потому что у нее есть любящая семья.
— Легче, чем кому?
Чем если бы она была совсем одна, подумала Камилла.
— Просто легче… — Не в силах удержаться, она протянула руку и погладила его по щеке. — Перестаньте грызть себя, Айв! Так будет только хуже.
— Да. — Он опомнился и отогнал от себя опасные эмоции, которые могли бы привести к еще более опасным ошибкам. Но когда она попыталась отнять свою руку, он схватил ее за запястье.
— Знаете что? — Он придвинул ее к себе на дюйм поближе. Может быть, ему просто нужно было душевное тепло. — Сейчас вы выглядите гораздо более человечной.
— В самом деле? — Их тела почти соприкасались. Это ни к чему, подумала она. Но отступить — значило бы выказать трусость. — А обычно какой я выгляжу?
— Обычно вы выглядите совершенством. — Он поднял руку и сделал то, что ему хотелось сделать с момента, как он впервые увидел ее, — потрогал ее волосы. — Это убивает, — продолжал он. — Все настолько блистательно — лицо, волосы, тело, разум… Мужчине остается или выть на луну, или рыдать у ваших ног.
Ей пришлось откинуть голову, чтобы взглянуть ему в глаза. Если ее сердце и забилось чуть быстрее, то на это можно было не обращать внимания. Так случалось и раньше. Если она почувствовала легкий приступ любопытства и даже желания, то и это было не впервые и легко контролировалось. Но вот что было трудно преодолеть, очень трудно, — неожиданное смятение чувств. С этим надо было бороться, и немедленно.
— Ни то, ни другое на меня не действует. — Она улыбнулась ледяной улыбкой, которая у большинства мужчин начисто отбивала всякую охоту высказываться.
Но Айвор не принадлежал к этому большинству.
— Тогда придется предпринять что-нибудь еще, — медленно произнес он и тут же, молниеносно метнувшись к ней, накрыл ее губы своими.
Если бы она запротестовала, начала бороться и если бы он заметил хоть какие-то признаки сопротивления, он бы отпустил ее и убрался восвояси. Скорее всего. Но она не сопротивлялась.
Это удивило их обоих. Его можно и нужно было остановить, подумала она. У меня в распоряжении было достаточно приемов для этого. Но пока что она наслаждалась жаром его губ и силой его рук, все ее тело откликалось на эту ласку. И она уже ни о чем не думала.
Это было больше, чем он воображал. А воображал он многое. Острая, яркая сладость ее губ была невообразимой. Она дурманила, как наркотик. Хотелось вкушать ее еще и еще. Она была так стройна и так нежна, как только мог желать мужчина. И в то же время сильна. Ее руки сомкнулись на его шее, и пальцы запутались у него в волосах. Полувздох-полустон, вырвавшийся из ее груди, заставил его кровь быстрее бежать по жилам.
Бормоча ее имя, он прижимался к ней все теснее и теснее. Его руки жадно трогали и гладили женское тело. Он уже начал расстегивать пуговицы у нее на блузке в отчаянной попытке разрушить первый барьер. Теперь он хотел ее. Нет, он нуждался в ней. Как человек нуждается во сне после трудного дня. Как он нуждается в пище после долгого поста.
Он оторвал свои губы от ее рта и прижал их к шее, наслаждаясь великолепным вкусом нежной плоти. Она выгнулась дугой, постанывая от ощущения его жадных губ на своей горячей коже. Если бы она не прислонилась к стене, то, наверное, упала бы на пол. И он мог взять ее прямо здесь, на холодном твердом кафеле, и они отразились бы в многочисленных зеркалах этой комнаты.
И вдруг ей представился образ Вирны и заодно все, что творилось здесь недавно. Господи, что же я делаю? — гневно спросила она себя и резко выпрямилась. Она, лейтенант полиции, была готова позволить себе дикий, бессмысленный секс на месте преступления!
— Стоп! — энергично сказала она с явным отвращением. — Слышите, Айвор? Стоп! Сейчас же!
— Что? — Подобно появившемуся на поверхности ныряльщику, он тряс головой, еще не придя в себя. У него дрожали колени. Он уперся рукой в стену и тупо уставился на нее. В момент объятий он распустил ее волосы, и теперь они рассыпались по ее плечам, пышные и рыжие. Ее глаза были скорее золотистые, чем карие, огромные и соблазнительно затуманенные. Губы припухли и покраснели благодаря его усилиям, и вся она очень мило порозовела. — Вы очаровательны. Невозможно очаровательны. — Он нежно коснулся пальцем ее горла. — Как экзотический цветок на витрине. Надо только разбить стекло и достать его.
— Нет! — Она отстранила его руку. — Это безумие, совершеннейшее безумие!
— Да. — Ему пришлось согласиться. — Но это так замечательно!
— Мы ведем расследование, Найт. И, возможно, стоим на месте тяжкого преступления.
Он улыбнулся, поднес ее руку ко рту и куснул за палец. Ему было явно не до расследования.
— Что ж, найдем другое место.
— Найдем, только по отдельности, — буркнула она, отталкивая его и ловко заправляя блузку. Она чувствовала себя взволнованной. Черт бы побрал нас обоих! — думала она с досадой.
Он понимал, что сейчас самое безопасное место для рук — это карманы, и сунул их туда. Она была права, на сто процентов права, и это самое скверное.
— Вы притворяетесь, что ничего не случилось? — спросил он.
— Я вообще никогда не притворяюсь, — с достоинством ответила Камилла, поправляя прическу и одергивая измятый жакет. — Что случилось, то случилось.