Бармен посмотрел на деньги, потом снова на Камиллу. По его красным глазам и одутловатому лицу было видно, что он заливал в себя не меньше, чем отпускал клиентам.
— Грязный Тим Хоппер, — напомнила она.
— Ну и что?
— Он был моим другом.
— Похоже, вы потеряли своего друга.
— Я здесь была с ним пару раз. — Камилла сложила купюру. — Может, помните?
— У меня память очень избирательная. Я стараюсь не запоминать копов.
— Ладно. Вы, наверное, сообразили, что у нас с Тимом была договоренность.
— Я, наверное, сообразил, что из-за вашей договоренности его размазали по тротуару.
— Вы неправильно сообразили. Когда его пришили, он не работал на меня. Мне жаль его, и я хотела бы знать, кто это сделал. Информация будет оплачена, конечно. — Она вновь расправила двадцатку. — Это только задаток.
— Я ничего не знаю.
Однако купюра исчезла у него в кармане.
— Но вы, наверное, знаете людей, которые знают тех, кто что-то знает. — Камилла с улыбкой наклонилась вперед ближе к собеседнику. — Говорите, я это оценю.
Он пожал плечами и хотел было отойти, но она положила ладонь ему на руку.
— За двадцатку можно быть и поразговорчивее… У Тима была девица по имени Малышка Мелоди. Но она смылась. Были и другие, не так ли?
— Одна-две, не больше.
— Имена?
Бармен вытащил тряпку и начал протирать грязную стойку.
— Брюнетка по имени Вирна. Иногда она здесь работала. Последнее время я ее не видел.
— Если увидите, позвоните мне. — Камилла вытащила карточку и бросила на стойку. — Вы что-нибудь слышали о кино? Частное кино с юными девушками?
Он пожал плечами с отсутствующим видом, но по выражению его глаз Камилла поняла, что он знает, о чем идет речь.
— У меня нет времени на кино, и за двадцатку вы получили достаточно.
— Благодарю вас. — Камилла вышла на улицу. — Дайте ему минуту, — шепнула она Айвору, всматриваясь в бар через грязное стекло. — Забавно, что именно сейчас ему приспичило позвонить.
Айвор видел, как бармен подошел к настенному телефону и бросил в него монету, и не упустил случая сделать комплимент:
— Мне нравится ваш стиль, лейтенант.
— Посмотрим, как он вам понравится через несколько часов в холодной машине. Нам надо сегодня застолбить участок, Найт.
— Что ж, за дело!
3
Насчет холода она была права. Но он не очень сетовал, поскольку был одет достаточно тепло. Гораздо хуже оказалось вынужденное безделье. Однако он был готов поклясться, что Камиллу оно нисколько не тяготит: удобно устроившись на пассажирском сиденье, она решала кроссворд при тусклом свете внутренней лампочки.
Он подумал о вечере у Темплтонов, которого они оба лишились. Горячая пища, пылающий огонь, золотистый коньяк… Ему казалось, что в домашней обстановке эта льдышка немного оттает. Это не означало, что о ней можно было бы подумать как о женщине — статуя не может сойти с пьедестала, — но все же было бы приятнее.
Однако она оставалась полицейским до мозга костей, в душевном плане до нее было как до Луны. Хотя в его видениях, сопровождаемых медленным блюзом, она выглядела вполне женщиной — соблазнительной, нежной и очаровательной. И запах от нее шел такой, какой должен идти от женщины. Одурманивающий, сладкий, волнующий. Наркотик, в парах которого мужчина мог утонуть.
Он медленно и чувственно снимал с нее соблазнительный шелк, дюйм за дюймом обнажая алебастровую кожу. Нет, лучше не алебастровую, а нежно-розовую, гладкую, упругую и мягкую. И когда он обнял ее всю, ее губы прошептали ему на ухо стыдливое приглашение.
— Хотите еще кофе?
— А? — Он мотнул головой, приходя в себя и пытаясь разглядеть ее в полутьме салона. — Что?
— Кофе. — Заинтригованная выражением его лица, Камилла сама взяла чашку и долила ее. Она почти безошибочно почувствовала в Айворе сильный темперамент зрелого мужчины, испытывающего страстное желание, самое натуральное и ничем не прикрытое желание.
— Думаете о постороннем, Найт?
— Ага. — Он поднес чашку к губам и сразу осушил ее, жалея, что это не виски. Губы его искривились, оценивая комизм ситуации.
— Не совсем о постороннем…
— Что ж, придется потерпеть, пока мы не закончим, не так ли? — Она допила свой кофе и предложила ему пакетик с леденцами. — Вот еще один идет.
Камилла быстро отставила чашку и схватила фотоаппарат и сфотографировала человека, входящего в бар. Это был всего лишь второй посетитель за последний час.
— Их бизнес не очень-то процветает, верно? — спросил Айвор.
— Большинство людей хотят иметь хоть какие-то условия, чтобы выпить.
— Пальмы и музыку?
Она отложила фотоаппарат.
— Для начала хотя бы чистые стекла. Я сомневаюсь, что мы здесь увидим хоть одного из тех, кто делает то кино.
— Тогда зачем мы сидим в холодной машине в одиннадцать вечера, наблюдая за этим дешевым притончиком?
— Потому что это моя работа. — Она положила в рот леденец. — И потому что я жду чего-нибудь еще.
— Хотите посвятить меня?
— Нет.
Она взяла еще леденец и погрузилась в свой кроссворд.
— О'кей, это меняет дело. — Он выхватил газету у нее из рук. — Будем играть в игрушки, Паркер? Так расскажу, как я играю. Терпеть не могу, когда меня отстраняют от дела, тем более если я при этом скучаю. Вот что я вам скажу!
— Извините меня, — сказала она мягким тоном, не вяжущимся с холодным блеском ее глаз. — Мне трудно говорить, от страха прямо комок в горле стоит.
— Хотите, чтоб я вас действительно напугал?
Он сделал неуловимо быстрое движение. Она не успела воспрепятствовать ему, поэтому без всяких признаков сопротивления обнаружила себя в его объятиях.
— Ну что, нагнал я на вас страху Божьего?
— Кончайте симулировать! Вам надо зайти в бар.
— Что?..
Он повернул голову, и Камилле представилась возможность схватить его за большой палец и больно выкрутить его. Айвор выругался, и она ослабила хватку.
— Вирна. Вторая девица Грязного Тима.
Камилла сделала еще один снимок.
— Я вчера получила ее фотографию из досье. За ней много чего числится. Приставание к мужчинам, азартные игры, мошенничество, непристойное поведение…
— Милая девушка наша Вирна.
— Ваша Вирна, — отрезала Камилла. — Раз уж вы взялись за роль Серого Волка, идите и очаруйте ее, а потом приведите сюда, чтобы мы могли поговорить. — Открыв сумочку, она достала конверт с пятью хрустящими десятидолларовыми бумажками. — А если ваше обаяние не сработает, предложите ей полсотни.
— Вы хотите, чтобы я пошел и изобразил, что ангажирую ее на вечер?
— Вот именно.
— Ладно.
Ему приходилось делать и кое-что похлеще, чем изображать лопуха в занюханном баре. Но конверт он сунул ей обратно.
— У меня есть свои деньги.
Камилла наблюдала, как он шел через улицу, пока не исчез в дверях бара. Тогда она откинулась на сиденье, прикрыла глаза и глубоко-глубоко вздохнула, позволив себе на минутку расслабиться.
Опасный человек этот Айвор Найт, думала она. Крутой мужик. Когда он ее облапил, она не рассердилась. Ее реакция была гораздо сложнее. Она почувствовала сразу и неуверенность, и гнев, и смущение. Но, по правде говоря, она почувствовала прежде всего сильное возбуждение, смешанное со злобой и элементарным страхом. Как это на меня не похоже, думала она, потихоньку собираясь с мыслями. Терять самообладание только из-за того, что мужчина нажал не на ту кнопку — или именно на ту кнопку, — было для нее не характерно. Кнопки нажимала она сама. Таково было непременное правило номер один Камиллы Паркер. И если Айвор думает, что может изменить это Правило, его постигнет жестокое разочарование.
Ей слишком много трудов стоило сделать себя такой, какая она есть. Она возникла из хаоса и не хотела снова впадать в него. Разумеется, стиль надо время от времени менять, но не капитально, нет.
Конечно, это можно было считать поводом для злости, думала она. Чужой дядя обнял девочку, обидел ее… Другой стиль, совсем другой. И слишком знакомый.