В новых сапогах идти стало легче.
Давлетбаев, забавно коверкая русские слова, рассказывал разные случаи из боевой жизни и обязательно заканчивал свою речь фразой: «Жалка, очень жалка, тебя не было там».
— Наступали на Одесса. Знаешь Одесса? — Аня кивала головой. — Так вот, — продолжал санитар, — убило нашего Бикбулатова, сержанта. Наш земляк с Уфы. Знаешь Уфа? Так вот, убило сержанта. Подходим мы к нему и смотрим. Лицо в крови, как это… баранья печенка стал. Страшно сделалось нам и очень жалка. Хороший парень был. Так вот… смотрим мы и тихо так говорим: «Ай-ай-ай, Бикбулатов погиб, похоронить надо». Только это мы так сказали, как кровь — там, где рот у него, — запрыгал, и мы слышим так жалобна: «Земляк Давлетбаев, я еще не совсем умер, не нада меня хоронить». Тут мы очень испугались и обрадовались. Достаем вата и стираем кровь. На левой щеке Бикбулатова маленький рана — и все. А крови-и! Дурная кровь вышла, испугала его и нас. Жалка, очень жалка, тебя не было там.
Давлетбаев шел то слева, то справа от Ани, то забегал вперед и заглядывал ей в глаза.
— А еще, — безостановочно начинал он новую историю, — еще был такой случай за Днестром. Знаешь Днестр? Идем мы по траншее, видим; солдат сидит и что-то собирает. Мы говорим; что потерял? Он говорит: кишки. И верно, подходим ближе, видим: его брюхо осколок распорол и кишки упал. Солдат их запихивает обратно вместе с грязем. Мы помог им собрать, перевязали и отправили в тыл. А когда посадили в повозка, солдат так испуганно спрашивает: «Браток, а браток, мы с тобой все подобрали, не оставили там какую-нибудь селезенку?» Я сказал, что все, даже лишнее прихватили: полкило молдавского песка. Жалка, очень жалка, тебя не было там.
Незамысловатые рассказы Давлетбаева облегчали дорогу, отгоняли усталость и сон.
Как-то на марше вечером к Ане подошел сержант Крыжановский.
— Как живем-можем? — спросил он.
Аня ответила, что так же, как, вероятно, и все. Помолчали. Сержант не отходил, старался идти в ногу с ней.
— Знаешь, Аня, давно хотел поговорить с тобой, но сама видишь, время-то какое.
— Я слушаю вас, товарищ сержант.
— Меня зовут Николаем, а впрочем, зови так, как тебе удобней. — Он поправил скатанную шинель, откашлялся. — Дело вот в чем. Ты уж показала себя в бою… с хорошей стороны. И меня удивляет, почему ты не вступаешь в комсомол!
Голос Крыжановского был еще таким молодым, неокрепшим, что Ане захотелось спросить, с какого он года. Наверняка моложе ее и на фронт пошел не иначе как добровольно из девятого или даже восьмого класса средней школы. Слова этого юного сержанта взволновали девушку. В госпитале ей уже предлагали вступить в комсомол, но помешало ранение.
— Я давно присматриваюсь к вам…
Сержанта, по-видимому, смутило Анино обращение на вы, и он решил исправиться задним числом.
— И я думаю, вам необходимо подать заявление. Рекомендовать вас согласятся многие. Вы такая отчаянная, — прибавил он и вздохнул, словно свалил тяжесть, которая давно давила его узкие плечи. «А ведь этот юнец подбил танк!» — с уважением подумала девушка.
— Скажите, вам не страшно было, когда вы бросали гранату? — неожиданно для себя спросила Аня.
Сержант кашлянул, прикрыв рот ладонью.
— Как вам сказать… Страх — понятие сугубо отвлеченное…
— Нет, Коля, — перебила его девушка, — страх не отвлеченное понятие, это я знаю, сама испытала.
— Испытала? — переспросил он, точно обрадовавшись.
— Ага, испытала. — И вдруг оба громко расхохотались.
— И я тоже, — признался сержант, и его голос стал таким, каким наверняка он говорил маме: «А у меня сегодня две пятерки!»
— Значит, договорились, Аня? — весело спросил он.
Девушка взяла его за локоть и ближе притянула к себе.
— Скажи, только правду, меня могут принять?
— Вот чудная! Тут и сомнения быть не может. Хоть сейчас садись и пиши.
Потом Коля рассказывал о себе. Учился в нефтяном техникуме на втором курсе. Проходил военную подготовку. А на фронт сбежал вместе со старшекурсниками после того, как посмотрел кинофильм «Радуга». Сержанта присвоили два месяца назад на Днестровском плацдарме. Потом комсорг батальона назначил его комсоргом роты.
— Вот и вся моя биография, — весело проговорил Коля.
Аня знала, что сейчас комсорга батальона нет. Его ранило еще до ее прихода в роту.
— А без него меня примут? — забеспокоилась она.