К тому времени ее дыхание стало совсем неглубоким, буквально замерло, отчего она опять почувствовала боль в ребрах, и в какую-то секунду ей показалось, что она сейчас упадет в обморок от недостатка кислорода. Ее щеки пылали, вернее все ее тело горело, пульс бешено колотился. Сексуальная, понимающая улыбка отразилась на дьявольски красивом лице Данте, заставив ее колени подогнуться, она рассеянно ухватилась за гранитную столешницу позади себя, чтобы не упасть.
— Ты грязно играешь, — обвиняя, произнесла она, но не рассерженно, и то счастье. — И не очень-то мило с твоей стороны, что ты заставляешь меня возбуждаться, зная, что еще несколько дней мы ничего не сможем с этим поделать.
— Я мог бы позаботиться о тебе, милая, — пробормотал он, скользя рукой вниз по ее животу, прижав ладонь между ее бедер. — Конечно, тебе придется очень, очень тихо себя вести, чтобы не усугублять боль в ребрах, не уверен, что ты на это способна. А поскольку я не хочу причинять тебе боль ни на секунду, думаю, нам придется подождать еще немного.
Он коварно ухмыльнулся, убирая руку и отступая назад, затем вскрикнул, когда она хлестнула его кухонным полотенцем по бедру.
— Ты заплатишь за это, мистер, — пригрозила она. — Начиная с сегодняшнего вечера.
Улыбка Данте стала еще шире.
— Да? Какую месть ты придумала?
Кара безмятежно улыбнулась, и тут прозвенел сигнал на микроволновке.
— Ну, ты можешь начать с того, чтобы разрезать цыпленка. А после ужина можешь помыть посуду.
Он ухмыльнулся, вынимая цыпленка из микроволновки.
— Не хочу сообщать тебе эту новость, дорогая, но я все равно собиралась это сделать.
Она хлопнула его по заднице, проходя мимо по пути в столовую.
— О, это только для начала. Тебе придется подождать, пока я полностью поправлюсь, прежде чем начну следующую часть своей мести. Скажем так, у меня может появиться искушение оставить тебя в подвешенном состоянии. В конце концов, той же монетой — это честная игра, не так ли?
Данте посмотрел на нее притворно сурово.
— Тебе повезло, что ты все еще больна. Иначе я бы показал, как грязно я могу играть.
Кара послала ему дерзкий поцелуй.
— Проверим?
Он подмигнул в ответ.
— Само собой разумеется. А теперь давай я разрежу курицу, а? Сегодня вечером ты и пальцем не пошевельнешь. Держи свою милую маленькую попку там, где она есть, и позволь мне баловать тебя, хорошо?
— Ты балуешь меня уже несколько дней, Данте, — напомнила она ему. — Девушка может очень быстро к этому привыкнуть.
И «баловать» не могло описать, как он заботился о ней эти шесть дней. Она могла бы запросто сказать — нянчился, лелеял, потакал и суетился, и все равно эти слова не передали до конца всей сути того, как он за ней ухаживал.
Все началось во вторник утром, когда ей объявили, что выписывают из больницы. Не сказав ей ни слова Данте оплатил полностью счет, а также купил по рецепту для нее обезболивающее. И хотя у него была дюжина роскошных автомобилей, он нанял машину, чтобы забрать ее из больницы и отвезти к себе домой, чтобы смог ей помочь во время относительно короткой поездки.
Снаружи дом, в котором он жил, выглядел более старым, менее современным, чем большинство соседних домов. Но когда он вкатил ее в инвалидной коляске, именно он настоял взять на прокат инвалидную коляску из больницы, в вестибюль с высоким потолком и мраморным полом, Кара поняла, что в этом здании было много очарования и характера, чем во многих современных.
Его пентхаус был просторным, открытой планировки, с окнами от пола до потолка, наполненный естественным светом даже в середине января. И хотя здесь было много современных предметов, например, огромная кухня, упакованная под завязку всеми современными приборами и приспособлениями, о которых может только мечтать шеф-повар, ванная комната с огромным мраморным душем и полом с подогревом, которая была больше, чем вся ее квартира, в пентхаусе Данте также была великолепная лепнина на потолках, оригинальные деревянные полы из полированного дуба и место у окна в главной спальне, которое поняла Кара, могло быстро стать ее любимым местом во всем доме.
Он также сам обустроил комнаты, она даже не стала его спрашивать об этом, потому что он сам выбрал большую часть мебели и других предметов, вместо того чтобы нанимать профессионала. Почти на каждой поверхности стояли фотографии его семьи, и Кара сразу почувствовала себя как дома в этом элегантном, уютном окружении.