– Почему бы твоему парню быть здесь? – Кто то спросил и я подняла голову, что бы увидеть Тони.
– Потому что вы подстроили, так что бы я пришла сюда, – ответила я спокойно. – Я здесь, и хочу поговорить с Леви.
Тони окинул меня взглядом сверху вниз и кивнул.
– Входи, если ты смелая.
Я пошла. В конце концов, волки больше ничего не смогут мне сделать. Стиснув зубы, я последовала за Тони.
В гостиной развалившись, лежали еще несколько волков. Здесь пахло окурками, марихуаной и огромным количеством волков, учуять какой либо другой запах было невозможно.
Увидев меня, Коннор вскочил и, сняв с себя рубашку, предложил мне.
Это отличалось от самодовольного предложения Грейси полотенца. Как мужчина волк, Коннор не мог действительно конкурировать со мной, поэтому, взяв рубашку, я натянула ее.
– Сара? Что ты здесь делаешь? – Его лицо побледнело. – С Саванной все в порядке?
Я посмотрела на него холодным взглядом.
– Я здесь из-за моей пары.
Мэйнард лежал, растянувшись на диване, и жестом показал на своё тело, подмигивая мне.
– Я здесь, куколка.
Проигнорировав его, я принюхалась к воздуху ища запах Рэмси. Но запах волков и травки был слишком густой, чтобы обнаружить что-нибудь еще.
Проходя мимо Тони, шлепнул меня по заднице, я, подпрыгнув от неожиданности, взглянула на него. Он пытался напугать меня, заставить сомневаться в себе.
Коннор покачал головой.
– Я не понимаю. Зачем Рэмси быть здесь?
– Спроси своих кузенов, – ответила я. Либо Коннор изображал дурака или он не играл в игры других. Я не знала, на чьей он стороне – Грейси, в конце концов, сменила курс.
Но Коннор бросил на меня беспокойный взгляд и помчался к лестнице.
– Давай, мальчик, – услышала я поддразнивания Мэйнарда. – Мы не сказали тебе, потому что ты знаешь что хочешь. Не можешь же ты трахать всех пленников...
Сердце колотилось, и я последовала за ним, когда он вбежал вверх по узкой лестнице.
– Дядя Леви? Леви! Где ты!
Он открыл первую дверь, которая привела в пустую комнату. Он открыл следующую, а я противоположную. Комната, в которую я смотрела, оказалась пуста, грязь и листья, рассыпаны на полу. Очевидно, здесь гнездились волки в течение многих лет.
Коннор прошел через холл и, застонав, исчез в одной из комнат. С бешено колотящимся сердцем, я последовала за ним... и ахнула.
Рэмси лежал на грязном матрасе, брошенном на полу. Запекшаяся кровь покрывала нос, а на виске сиял огромный синяк. Ноги скованы цепью, прикованной к основательной балке на стене.
Он не шевелился, когда Коннор стоял над ним, сжав кулаки. При виде этого сердце подкатило к горлу. О, Рэмси.
– Леви! – Коннор снова заорал.
Я присела на корточки рядом с Рэмси, в моем горле образовался огромный узел. О, Боже. О, Боже. Пальцами я провела по лицу своего мужчины, убирая волосы назад, чтобы увидеть нанесенный ущерб.
Рэмси был бледен, кожа странного оттенка. Я провела пальцами по лицу... он теплый. Слишком теплый. Прислонив щеку к его груди, и его сердце, казалось, колотилось неестественно быстро.
Дыхание учащенное, а под веками метались зрачки, будто он застрял в кошмаре.
– Рэмси, – тихо позвала я, проведя пальцами по его щеке. – Рэмси проснись.
Он не отвечал... а тело не реагировало на мои прикосновения. Страх затопил меня, и я посмотрела на Коннора.
– Что с ним сделали?
– Наркотики, – ответил он натянуто.
– На самом деле он отравлен, – произнёс Леви с порога, небрежно прислонившись к дверному косяку.
Автоматически оскалив зубы, я повернулась и зарычала, встав между Леви и своей парой.
– Это ты его отравил?
Лидер волков сам был с синяком под глазом. Его рот дернулся в ухмылку при виде меня, присевшей, в одной лишь футболке Коннора.
– Не знаю, заметила ли ты, но медведи невероятно выносливы, – он посмотрел на меня. – Хотя, ты, наверное, уже догадалась об этом. Твой мальчик не лежал бы здесь только под воздействием транквилизатора, поэтому мы кое-что добавили.
Мои пальцы скрючились, и я буквально чувствовала, как они превращаются в когти.
– Что ты ему дал?
Леви продолжал изучать меня.
– Семейный секрет. Только члены стаи его знают.
– Я член твоей стаи, – горько произнесла я. – Помнишь?
– Ты, девочка? – его пристальный взгляд прожигал меня. – Сказать, что ты член стаи и фактически стать им, это две разные вещи.
Я вновь оскалила на него зубы.
– Я сказала, что я в стае.
– Ты не в стае, – прорычал он. – Разве ты бегаешь со стаей? Охотишься? Спариваешься? Вот, что волчица делает в стае. Поскольку ты не делаешь ничего из перечисленного, ты – чужак, правильно?