“Она - причина всего этого?”. Только мягкие слова отца могли отвлечь внимание Холдена от Сью.
Он оглянулся и увидел, что его отец, нахмурившись, делает шаг к нему.
“Иногда то, что мы видим нашими глазами в течение нескольких секунд, требует от наших сердец целой жизни, чтобы осознать”. Он покачал головой и заявил: “Ты не виноват в смерти Сэмюэля”.
“Я должен был остановить ее. Ты всегда так говорил”. Холден бросил обеспокоенный взгляд на Сью, которая сидела в кресле, прежде чем снова повернуться к своему отцу.
“Ты был ребенком”.
“Если бы я был сильнее, как Сэмюэль...”
“Нет. Во всем виновата твоя мать. Я был неправ, возлагая эту вину на тебя”.
Холден проглотил любое возражение, которое мог бы высказать, и посмотрел в глаза своему отцу. Было уже двадцать пять лет с опозданием, но это не имело значения, не сегодня.
“Разве это не прелестная картина семейной жизни”, - усмехнулась его мать из угла. “Ты собираешься снова развалить эту семью, не так ли, Монтегю? Тебе невыносима мысль, что я люблю своего сына так, как не любила тебя. Ты ревнуешь! Ты стремишься занять мое место рядом с ним, не так ли?”
“Тебе нет места рядом со мной, мама. Больше нет. Не после этого. Я думал, что твоя смерть давным-давно была ложью, но теперь я вижу, что это было правдивее, чем я мог себе представить. Кажется, ты прочно засела в моем сознании, и на этот раз ты останешься такой.”
“Неужели ты настолько бессердечен, что причинишь такую боль своей матери? Я люблю тебя, Холден”.
“Твоя любовь сегодня чуть не убила другого человека!” Холден отошел от спорющих, возвращаясь к Сью. Румянец медленно возвращался к ее щекам, но она была далека от выздоровления.
Его отец повернулся, чтобы противостоять матери. “Твои слова таят в себе тот же яд, который ты пыталась использовать сегодня днем, и я не желаю их слышать. Холден, мы должны вызвать власти”.
“Я думаю, что для семьи будет лучше не распространяться об этом”, - сказал он, думая о планах своих кузин относительно замужества.
“Я и не знал, что тебя волнует честь фамилии”, - задумчиво произнес его отец, бросив на Холдена удивленный взгляд.
“Я думаю, ты многого не знаешь обо мне, отец”.
“Похоже на то”, - ответил он, на секунду переведя взгляд на Сью. “Тогда мы можем отправить твою мать обратно в Брук-Хаус. Они оставили ее место свободным для меня на случай, если я найду ее.”
“Она была слишком худой и плохо одетой, когда прибыла сюда, отец. Даже она не заслуживает такого обращения”.
“Что ты хочешь, чтобы я сделал после всего, что она сделала с нашей семьей? Стоять в стороне и позволить ей уйти? Я не могу позволить этому случиться, Холден”.
“Этого я тоже не допущу”. Он совершил эту ошибку и больше не будет таким беспечным. У нее не могло быть свободы бродить по улицам, она была слишком опасна для этого. “Должно быть решение. Мы могли бы отправить ее в Австралию или Америку. У меня есть друг в судоходном бизнесе, который не стал бы задавать вопросов — ну, возможно, не так много вопросов”.
“Возможно”, - ответил его отец.
Холден вздохнул, наблюдая, как его мать сделала большой глоток из своей чашки, осушив ее до дна. Она определенно была тихой для человека с довольно твердым мнением о своем будущем местонахождении. “Но это был бы только вопрос времени, когда она найдет дорогу домой — даже с такого расстояния”. Он не был уверен, откуда ему известно, что это утверждение было фактом, но это было так.
“Я никуда не поеду”, - объявила его мать, перекрывая их приглушенную болтовню.
“Ты отправишься прямиком обратно в Брук-Хаус, если у меня будет какое-то право голоса в этом вопросе”, - парировал его отец.
Она не удостоила своего мужа даже взглядом. Ее зеленые глаза умоляли Холдена, когда ее взгляд пронзал его насквозь. “Дорогой сын, знай, что я сделала это, потому что люблю тебя”. Она начала захлебываться словами, ее лицо исказилось от крика. “Люблю ... тебя”. Чашка выпала у нее из рук, и она упала на пол.
Холден наблюдал за ее падением, зная, что должен испытывать некоторую степень горя, даже облегчения, но он ничего не чувствовал. Он сказал правду, когда сказал, что похоронил ее давным-давно. Теперь она ушла от своей собственной руки. На самом деле было довольно уместно, что после стольких раздоров она выпила свой отравленный чай.
“Столько потерь”, - размышлял его отец, выглядывая из-за стола, чтобы хоть мельком увидеть ее тело. Мгновение спустя он подошел к двери, чтобы позвать на помощь нескольких лакеев, задержавшихся в холле.
Вернувшись, он выглядел усталым и рухнул в кресло напротив Сью. “Ты - все, что у меня осталось, Холден, и ты взрослый мужчина. Полагаю, ты скоро вернешься во Францию. Продолжай ... свою жизнь там.”
Холден сделал паузу. Это нужно сказать. У него была целая жизнь лжи, и он не хотел больше такой лжи. “Я не сказал тебе всей правды, отец”.
“Что ты имеешь в виду?”
Он перевел дыхание. “ Я никогда не жил во Франции."
Жар взгляда Сью согрел его, когда он стоял рядом с ее креслом. Она наблюдала за ним, слушала. Теперь она знала почти все его секреты. Иронично, что ранее на этой неделе он пообещал, что у них больше не будет секретов, без намерения выполнить свое обещание, когда как теперь он обнажил все. Больше никаких секретов. Он повернулся, чтобы взглянуть на нее, прежде чем прислониться к краю стола лицом к лицу со своим отцом.
“Это невозможно”, - пробормотал его отец.
“Это вполне возможно, поверь мне”. Холден потер голову, чтобы привести в порядок разбегающиеся мысли. Он не знал, с чего начать, и не был полностью уверен, что Сью поймет, как только он это сделает. Но теперь она знала о его матери, сегодня она была свидетелем худшей из его лжи, и он больше не мог хранить эти секреты. Он перевел дыхание и впервые в жизни сказал правду.
Семнадцать
У Сью кружилась голова, то ли от того, что она узнала столько лжи, то ли от потери крови, было спорно. Действительно ли этот день был настоящим? К сожалению, он был вполне реальным. Она попыталась глубже погрузиться в кресло. Возможно, из-за шока от смерти матери Холден забудет, что она была рядом. Но она никогда не могла уменьшиться настолько, чтобы Холден не увидел ее. Больше нет.
Последнее, чего ей хотелось, когда она проснулась сегодня, это снова разговаривать с этим человеком. И все же она сидела здесь, слушая воссоединение его семьи, в то время как его мать, обмякнув, лежала на полу. Если бы она только могла встать, она могла бы уйти. Она ушла бы от него и никогда не оглядывалась назад. Она переступила с ноги на ногу и попыталась встать на ноги, но ее голова была совершенно не своя. Продержавшись в вертикальном положении всего секунду, она упала обратно на стул и в процессе привлекла внимание Холдена.
Он опустился перед ней на колени, обхватив ее запястье руками с нежностью, о которой она и не подозревала. Как он мог подумать прикоснуться к ней после того, как вся его ложь была раскрыта? Без единого извинения? Он провел свою жизнь, живя во лжи, и не испытывал угрызений совести из-за этого.
Она вырвала свою руку из его хватки, стараясь не прочесть боль в его глазах из-за ее реакции на его прикосновение.
“У тебя идет кровь, Сью. Довольно обильная, если быть честным — к чему я сегодня прилагаю все усилия”. Он попытался улыбнуться, но его брови были озабоченно сдвинуты.
“Тогда очень хорошо”. Со вздохом она протянула ему свою поврежденную руку.
Он вынул платок у нее из рук и отбросил в сторону. - Как это случилось? - спросил он.
“Это была неудачная попытка покинуть твой дом”. Она хотела покинуть его дом прямо сейчас.
“Через удобную дверцу, сделанную из ножей, которые у меня есть? Сью, эти порезы довольно глубокие”.
Она пожала плечами. Его там не было; он сделал бы то же самое. “Окна вашей столовой были закрашены краской”.