В то утро ветер засвежел, и я приготовился к борьбе с кливером, заранее пугаясь и кляня его на чем свет стоит. Забравшись на бушприт, я обнаружил, что стяжная муфта штага почти совсем развинтилась. Я попытался закрепить ее рукой, но, видимо, повернул не в ту сторону, так как внезапно она соскочила. Я уцепился за парус, раздуваемый ветром, и повис на нем.
В мгновение ока я взлетел на воздух, не выпуская полощущийся кливер. Я очутился на высоте пятнадцати футов и примерно на таком же расстоянии в стороне от яхты. Вцепившись в парус, я прикидывал, смогу ли доплыть до яхты, если спрыгну в воду. Решив не рисковать, я продолжал держаться за кливер.
Внезапно парус обезветрился, и я полетел на палубу, ударившись с разгону о мачту. Прежде чем я успел разжать руки, меня снова подняло на воздух. Ветер хлестал по парусу и трепал меня, как треплет терьер пойманную крысу. Но вот кливер сорвался с леера и, поникнув, упал вместе со мной в море.
Узел на конце фала застрял в блоке, и меня потащило к корме. Я уцепился за неподатливый парус и барахтался в море, пытаясь свернуть кливер, в надежде, что смогу как-нибудь спасти его. Парусина упорно не поддавалась. Вдруг фал выскользнул из блока, и я поплыл по воле волн. Теперь я мог держаться только за парус. Яхта начала удаляться, я крепко ухватил парус и поплыл к спасательному лееру. Но слизь и морские водоросли облепили леер, и он стал таким скользким, что висеть на нем, удерживая парус, было совсем нелегким делом.
Я хотел во что бы то ни стало спасти парус. Мой запасной кливер порвался во время шторма у Сан-Хосе. Теперь у меня оставался только один. Он был необходим мне. Без кливера трудно обойтись при попутном ветре.
Но тут же я понял, что не сумею взобраться на борт по скользкому лееру с парусом в руке. С трудом продвинулся я на несколько футов вперед, но волна тут же отбросила меня обратно.
Я с содроганием вспомнил о стальном рыболовном крюке, привязанном к концу леера. Остановившись передохнуть, я заметил, что веревка скользит у меня в руках. Как ни сжимал я кулаки, удержаться было невозможно. Крюк приближался, еще немного — и он вонзился бы мне в ногу. Вода, увлекая за собой парус, тащила меня назад.
Кливер скомкался у меня под животом. Я отпустил его, и он исчез в пучине. Конечно, я очень не хотел терять его, но ничего другого не оставалось.
«Язычник» со взятыми вторыми рифами, резко накренившись под ветром, отважно встречал волны, высоко вздымавшиеся над ним; корпус его был ободран, часть рангоута переломана, вокруг тучей вздымались брызги. Мне было слышно, как нос яхты с шумом рассекает набегавшую волну.
Я стал медленно подтягиваться по скользкому лееру, преодолевая сопротивление воды. Взобравшись на борт, я лег на палубу и долго смотрел на белые гребни убегавших волн, слушал их рев, похожий на грохот проходящего поезда.
Со страхом думал я о том, что могло со мной произойти; вдруг, невольно провожая взглядом волну, я увидел за кормой какую-то рябь. Присмотревшись, я узнал свой кливер, случайно зацепившийся за рыболовный крюк на леере и теперь тянувшийся за яхтой.
Я стал быстро выбирать конец, надеясь, что парус не оборвется. Так оно и вышло. Подтянув кливер к поручням, я увидел, что крюк зацепился за ликтрос.
В судовом журнале я записал так: «С трудом удалось спасти кливер».
Глава девятая
Остров Мальпело
В первые девять дней я определял пройденное расстояние приблизительно. Каждый вечер я наносил на карту предполагаемое местонахождение яхты и радовался, что отплыл уже так далеко. Вода под килем двигалась со скоростью не менее семи узлов, и, по моим расчетам, «Язычник» приближался к Галапагосу. Но так ли это было в действительности? Меня терзали сомнения. Еще в Панаме кто-то предупредил меня: «Не вздумайте полагаться на счисление при подходе к Галапагосу — это равносильно самоубийству». Первая же попытка определиться с помощью секстана привела меня в замешательство.
Дело это оказалось хлопотливым и неприятным. Весь день я провозился, измеряя угол между горизонтом и солнцем, упорно убегавшим от меня, и стараясь разобраться во множестве сомнительных цифр, полученных в результате обсерваций. Поздно вечером после долгих вычислений я, наконец, пришел к выводу, что нахожусь на суше, где-то посреди Панамы. Пришлось отложить работу до утра.
В последующие два дня я получил новые координаты — но какие это были координаты! Сколько ни проверял я свои расчеты, результат был один: яхта находилась всего в 350 милях от берегов Панамы. Взглянув на карту, я увидел, что где-то рядом должна быть одинокая голая скала, носящая название остров Мальпело. Я отказывался верить секстану, так как, по прежним моим расчетам, должен был находиться уже в девятистах милях от Панамы.