Не проходило дня, чтобы на моих глазах не развертывались такие кровавые сцены.
Часто, сочувствуя всей душой летучим рыбам, я метал в дельфинов острогу, но за все время плавания мне удалось загарпунить только трех. Огромная энергия сочетается в них с необычайной чуткостью. Стоит только замахнуться, как они кидаются прочь. Я метал острогу в Старого Бандита по меньшей мере десять раз. С каждым разом на его дряхлых боках появлялась еще одна рваная рана, но его привязанность к «Язычнику» не ослабевала. Он сопровождал меня до самых рифов, где я едва не утонул.
Убитых дельфинов я разрезал на куски и вялил мясо на солнце, развесив между рубкой и погоном. Мясо могло сохраняться сколько угодно, если его время от времени просушивать. Это было весьма кстати, так как запас черепашьего мяса, которое я также иногда выносил на солнце, сильно уменьшился.
В то время, в неделе пути от Маркизских островов, я часто погружался в размышления, думал о прошлом… о будущем… о настоящем. Думы отвлекали меня от однообразия бескрайнего океана. Долгие часы я мысленно оглядывал свой жизненный путь. Меня наполняли счастливые воспоминания о нашей любви, наших встречах, свадьбе. В моем мозгу снова вставали те злосчастные обстоятельства, которые так надолго разлучили нас и которые я преодолевал, плывя через океан.
Я сидел на крыше рубки, подставляя тело солнцу и ветру, слушая плеск и рокот волн и глядя на пенистый след, оставляемый яхтой. Думалось мне легко. Мысли приходили сами, незваные. Не важно, о чем я думал, гораздо важнее самый факт, что я не переставал думать.
Утром 18 августа, определив свои координаты, я решил, что до Маркизских островов остается не больше трех дней пути. В моем судовом журнале были заполнены почти все девяносто страниц. Со дня отплытия из Панамы прошло восемьдесят пять дней, а я в свое время рассчитывал добраться до Сиднея за восемьдесят. Мэри уже ждала меня, но я надеялся, что она получила мое письмо с Галапагоса, в котором я все объяснил и сообщил новый срок приезда.
В полдень 20 августа яхта находилась на 9°5′ южной широты и 135°50′ западной долготы. Маркизские острова были уже совсем близко. Я часто взбирался на мачту и пристально вглядывался в горизонт, надеясь увидеть темную неподвижную полосу суши на фоне серых облаков и бушующих волн. Но наступил вечер, а ее все не было. Над морем летало много береговых птиц: птицы-боцманы, глупыши, альбатросы, фрегаты, крачки. Я был уверен, что где-то к югу от меня находится цветущий тропический остров Хива-Оа, рассказы о котором я слышал еще в Панаме. Совсем недалеко, вероятно справа по курсу, должен быть Уа-Хука, а дальше на западе — остров Нукухива.
В этот вечер я часто выходил на палубу и, стоя у правого борта, вглядывался во мглу, напрягал слух, ожидая услышать глухие удары волн о коралловые рифы. Вокруг было тихо и пустынно, но я знал, что земля где-то рядом.
Когда наступил рассвет, к северу от яхты я увидел землю… впервые за двадцать девять дней!
Глава пятнадцатая
Морской дьявол
Ровный зеленый остров, выросший справа по борту, был Нукухива. Справа же, несколько позади яхты, серел куполообразный Уа-Хука, а вдали слева смутно вырисовывался остров Хуа-Пу. Нукухива — главный из Маркизских островов, принадлежащих Франции; здесь находится таможня. Я провел яхту в двух милях южнее выступавших из воды скал у юго-восточной оконечности острова. Скала, отполированная морем и ветром, казалась белой от пены волн, без устали набегавших на остров под натиском пассата. Позади, почти скрытый скалой, виднелся мыс Мартин.
На южном берегу Нукухивы есть три превосходные бухты: Комптроллер-Бей, Тайо-Хае и Тай-Оа. Двигаясь вдоль берега на почтительном расстоянии, я осматривал все удобные стоянки. На коленях у меня лежала карта острова. Я внимательно изучал берег и уже готов был стать где-нибудь на якорь.
С моря берега бухты Тайо-Хае казались темно-зелеными; окруженные тенистыми долинами, под сенью пышных деревьев, они манили прохладой и свежестью. Но я не интересовался природой, так как не имел ни визы, ни разрешения зайти в гавань. У меня осталось всего двадцать долларов, и, если бы я вошел в порт, моих денег могло не хватить на то, чтобы выйти из него.