К полудню волнение усилилось; с севера, набегая друг на друга, устремились огромные, тускло-серые валы. Яхта плясала на волнах, посуда в камбузе звенела и дребезжала, гик трещал, блоки скрипели. Небо покрылось плотной серой пеленой. Разноголосые стоны «Язычника» терялись в зловещем безмолвии океанских просторов.
В три часа стало темно и ветер как будто стих. Океанские валы мчались все быстрее. Они стали выше и, почти смыкаясь, двигались бесконечными рядами. Далеко на севере слышался какой-то приглушенный шум. Все паруса, кроме стакселя, были убраны, яхта с оголенной мачтой казалась совсем беспомощной в равнодушном океане. Я прочнее прикрутил гик, выдернул фалы из блоков, убрал с палубы все лишнее, плотно задраил люки и иллюминаторы. Кружки носовых иллюминаторов я приколотил большими гвоздями на случай, если волны захлестнут палубу. Внизу все было приведено в порядок: груз принайтовлен, ящики заполнены доверху и прочно закреплены, спасательный пояс лежал на койке, рядом несколько коротких концов, чтобы в случае необходимости привязаться ими.
Выйдя наверх, я сел на крышу рубки и стал ждать, оглядывая горизонт, воду и небо.
Глава шестнадцатая
Ураган
С севера потянул слабый ветерок, срывая пену с покатых гребней волн, бежавших по океану; чтобы лучше держаться на курсе, я поставил стаксель. В воздухе чувствовалась сырость, предвещавшая дождь. Вскоре вдали появилось большое подвижное облако, и на яхту обрушился шквал, окутав ее плотной пеленой дождя и ветра. Я не уходил с палубы: в глубине души затаился страх, не позволявший мне спуститься в каюту.
Я жалел, что у меня нет барометра, при помощи которого можно было бы определить, что происходит. Я подозревал, что меня застиг ураган, но, только имея барометр, можно было определить его скорость и направление.
Район к северу от островов Кука, где я в то время находился, пользуется недоброй славой — там часто свирепствуют циклоны. И если это действительно был ураган, мне оставалось только отдаться на его волю. Бороться с ним бесполезно. Пожалуй, даже хорошо, что на яхте не было барометра: вид падающей ртути только подтвердил бы мое мрачное предположение. А так я, по крайней мере, старался не придавать значения несомненным признакам урагана и до последней минуты не терял надежды, что страхи мои напрасны.
Руки мои были словно связаны, я ничего не мог сделать, чтобы избежать опасности. При таком ветре и волнении идти под парусами не имело смысла. И кроме того, я не хотел, чтобы ураган застиг меня с поднятыми парусами, а потому свернул, спрятал их и стал ждать, стараясь не обращать внимания на зловещие признаки. Вскоре на яхту один за другим стали налетать шквалы, небо нависло еще ниже, волнение усилилось. Проходили часы, а я продолжал терпеливо сидеть на палубе.
Всем сердцем я жаждал узнать, что будет дальше. Я следил за каждым порывом ветра, за движением волн, напрягал память, припоминая все то немногое, что мне было известно об ураганах.
Ураган очень похож на те небольшие вихри, которые иногда в летний день проносятся по улицам, но только сила его неизмеримо больше. В центре урагана давление низкое, и там царит полное затишье, а по краям оно очень велико. Если барометр падает — значит, судно находится в самом «сердце» урагана. Могучие вихри несутся от краев к центру, и сила их возрастает до предела у границы тихой, внутренней, зоны. Диаметр всей этой системы, где по краям свирепствуют ветры, а в центре полнейший штиль, обычно бывает немногим более трехсот миль. Продолжительность урагана в каждой отдельной точке зависит от его скорости, которая колеблется от пяти до тридцати миль в час.
Любопытно, что в северных широтах ураганные ветры вращаются против часовой стрелки, а в южных — наоборот. Кроме того, ближняя к экватору зона бывает менее бурной, а дальняя особенно опасна, ибо циклоны движутся от экватора, сметая все на своем пути. При встрече с ураганом главное — уклониться от его центра. В южных широтах, если поставить судно носом к ветру, центр будет находиться слева. Опасность, угрожающая судну, зависит от движения центра урагана.