Менее чем за час женщины поймали шесть «унга вули», и мы двинулись дальше.
Ветер раздул пальмовые листья, натянутые на носу, и лодки вышли из лагуны. Вот уже под нами одна, две, четыре, пять, семь, девять морских саженей прозрачной воды. Отчетливо, как на ладони, видны подводные рифы, ракушки, рыбы. Лежа на борту лодки, я внимательно вглядывался в дно лагуны, любуясь разнообразием его рельефа и ярким калейдоскопом сменяющих друг друга картин.
«Вазуа!» — пронзительно закричала Уна. Прежде чем я успел обернуться, ее уже не было в лодке. Я видел, как она быстро нырнула на глубину пятидесяти футов с острогой в руке. Длинные волосы струились следом за ней, набедренная повязка мелькала в косых лучах солнца. Достигнув дна, Уна медленно поползла вперед. Итчи поставил лодку носом к ветру.
Гигантский морской моллюск «вазуа» часто встречается у островов Фиджи. Уна заметила его раскрытые створки и мгновенно бросилась в воду. Когда моллюски забиваются в глубокие щели, охота на них связана с немалым риском.
Я уже знал, что первая жена Итчики трагически погибла во время охоты на «вазуа». Она в одиночку пробралась на коралловый риф и неосторожно поднесла руку к приоткрытым створкам раковины, которые мгновенно захлопнулись, зажав ее кисть как в тисках. Начался прилив, и одинокая беспомощная женщина погибла под водой.
Итчи напряженно следил, как Уна подбирается к моллюску, нацеливая острогу. Он был готов в любую секунду прийти к ней на выручку. Я перегнулся через борт, чтобы лучше видеть каждое движение Уны.
Уна остановилась и плавно отвела острогу назад. Если моллюск почувствует колебание воды, он тотчас захлопнет створки. Наступил критический миг. Уна молниеносно вонзила копье в моллюска, и его мощные мышцы сразу ослабели. Тогда она выплыла на поверхность, чтобы набрать воздуха, и снова нырнула. Итчи по-прежнему был наготове. Опасность не миновала — среди кораллов могла появиться акула. Уна спустилась на дно, развела пошире створки моллюска и вырезала ножом его нежное мясо. Раковина у него толстая и зачастую весит сотни фунтов. Уна вынырнула с большими кусками белого жирного мяса и бросила их в лодку.
Двигаясь дальше вдоль северо-западного берега острова, мы остановились у довольно большой рощи и сели завтракать. Потом женщины поймали еще одиннадцать «унга вули». На ночь мы стали лагерем на берегу заливчика близ северной оконечности острова. Меня уложили на плетеной циновке в пальмовой роще. Лежа на спине, я долго смотрел на звезды, сверкающие в тропическом небе, и прислушивался к мерному гулу прибоя.
Наутро мы погрузили в лодки тяжелые мешки с копрой и, оттолкнувшись от кокосовых пальм, росших над самой водой, повернули вдоль пустынного наветренного берега.
В тот день мы два раза останавливались утром и один — после полудня. Итчи и Билл решили, что до темноты можно пройти еще немного, и мы поплыли вдоль скалистого берега на юго-восток.
Я увидел пальмовую рощу еще издалека. Кроны пальм поднимались над причудливыми базальтовыми глыбами неподалеку от того места, где моя яхта налетела на рифы. Достигнув мыса, наша хрупкая лодчонка была подхвачена течением и влетела в открытый залив.
Тут я увидел такое зрелище, что не поверил своим глазам. Мой многострадальный маленький тендер лежал на берегу, глубоко врезавшись килем в песок, жалкий и исковерканный. Волны перебросили его через полосу рифов шириной более двухсот ярдов, потом он проплыл целую милю по лагуне и причалил к берегу, развернувшись носом к морю. Я не смог понять, как это произошло. Это было просто невероятно. Он и сейчас там, омываемый морем, искалеченный до такой степени, что нечего и мечтать его отремонтировать.
Ночью я снова подходил к «Язычнику» и гладил его корпус. Немногим яхтам выпала на долю столь бурная судьба. Хоть и недолго владел я ей, она послужила мне верой и правдой. В тяжелые минуты она казалась мне живым существом, а теперь ее останки погребены в песке. Стоя возле разбитого судна, я испытывал настоящее горе, словно потерял близкого человека. Я еще раз погладил его потрепанную обшивку, бросил на него прощальный взгляд и побрел прочь.
Утром на берегах бухты «Язычника» (так я окрестил этот небольшой заливчик) были собраны все спелые орехи, и мы двинулась дальше.
Вот мыс, где Итчи продирался сквозь густой лес и карабкался по скалам мне на помощь. Вот песчаная отмель, куда меня выбросили волны, а чуть подальше — предательский грот, над которым я пролежал целые сутки.