— Чего погладить? — сказала Няня Устриц, с которой никто никогда еще так не разговаривал.
— Берегитесь, — шепнула Казза Примуле.
Примула ободряюще взяла ее за руку.
— Да? — удивилась она. — Почему же, интересно, я должна беречься этой уродливой старой перечницы?
Казза скорее прыгнула бы в кипяток (ОСТОРОЖНО — ГОРЯЧИЙ!), чем ответила на такой вопрос. Примула улыбнулась Ласковой Няниной Улыбкой.
— В общем, решила заглянуть к вам. Мы ведь встречались на Родине…
— Да?
— У Ее Величества. Неужто забыли?
— О-о-о-у-у, — ухнула Няня Устриц, словно проколотый филин. Как у всех нянь, от самых важных до самых незначительных, при упоминании Ее Величества у нее слабели коленки. На самом деле она никогда не бывала у Ее Величества, но очень мило, что эта… симпатичная маленькая Няня… подумала, что они там встречались. Слова маленькой Няни наполнили ее гордостью и силой.
— Печенья? — сказала Примула и протянула Няне Устриц жестяную коробку. — Рекомендую те, что справа.
— С превеликим удовольствием, — сказала Няня Устриц тоном придворной дамы. Она изящно загребла горсть печений и отправила в рот. — Ты давно в Нянягуа?
— С неделю, — сказала Примула. — А кажется, уже сто лет…
Это был легкомысленный ответ. Няня Устриц угрюмо жевала. Она не одобряла легкомыслия — даже в нянях, работавших у Ее Величества. Поэтому она сама удивилась, когда ее разобрал смех — да такой оглушительный, что портрет Румяной Няни на стене слегка закачался.
Казза вздрогнула. Нянин смех был какой-то незнакомый и очень страшный. Да и Румяная Няня смотрела со стены осуждающе. Малышка сказала:
— Я хочу… можно мне попросить… мой вкусный обед?
Примула заметила столик с вилкой, ножом, стаканом, кувшином воды и еще чем-то накрытым клетчатой салфеткой. Она заглянула под салфетку.
— Зерновой хлеб, масла нет, два жалких листика салата. Рыбий жир. Подошва, гадость, помои… Это несъедобно! — Она протянула Каззе коробку с вкусно пахнувшим печеньем. — Бери те, что слева. Пирожки. Не стесняйся.
— Но мне нельзя.
— Ох, бедняжка, — сказала Примула, задумчиво поглаживая подбородок. — Ну конечно же, можно!
— Правда, Няня?
— Конечно! — закричала Няня Устриц, заметно подобревшая после горсти печений. Глаза ее помутнели, с лица не сходила идиотская улыбка, а разговаривала она оглушительным басом.
— Вот что, Няня, — сказала Примула, пока Казза пережевывала пирожок. — По-моему, вам самое время сбегать вниз и высказать хозяевам всё, что вы думаете.
— О чём?
— О том, что вам не дают воли. Командуют вами. Говорят, где, что и куда…
В крохотных глазках Няни Устриц полыхнуло грозное пламя.
— Клянусь бобом, — сказала она, хлопнув себя по колену. — Ты права, Няня. Ну, держитесь! — И решительно вышла из комнаты.
Почему-то на руках.
Казза проглотила последний кусок пирожка и кружевным платочком, расшитым эльфиками, аккуратно стерла со рта крошки.
— Ой, — сказала она, глядя, как удаляется враскачку огромный нянин зад в светло-зеленых грубошерстных панталонах. — Что это с ней?
— Покушала моих «Кто съел, тот и смел», — объяснила Примула. — Еще пирожок?
Казза взяла пирожок.
— Вы чего-то в них положили? — спросила она с набитым ртом.
— Всякого кое-чего, — сказала Примула.
— Атас! — раздалось в глубине дома, а следом за этим продолжительный треск.
— Ой! — сказала Казза. — Кажется, она качается на люстре. Озорство! — Девочка нахмурилась. — Меня это должно шокировать, но почему-то не шокирует. Чем вы начинили пирожки?
— Говяжьей вырезкой, — сказала Примула. — Луком. После плотной закуски чувствуешь себя лучше.
— БАНЗАЙ! — раздался вдалеке могучий возглас. Вслед за этим — звук чего-то рвущегося, громкий всплеск и испуганный вопль.
— Наверное, съехала по шторе в декоративный бассейн, — предположила Казза. Ее несчастные глазки заметно повеселели. — А вопил Дерек. Пойдемте посмотрим?
Взявшись за руки, няня и ее питомица вышли на лестничную площадку.
По всем понятиям в вестибюле Виллы Политико, с его роскошным куполом, бархатными шторами, дубовым полом, декоративным фонтаном и массивной мраморной лестницей, должны были царить тишина и спокойствие. Но никакого спокойствия там сейчас не царило. Как и предполагала Казза, роскошная люстра валялась на полу разбитая, бархатные шторы были разорваны сверху донизу, а в декоративном фонтане лежала Няня Устриц. Худенький мужчинка в очень тесных брючках сидел на корточках, закрыв лицо ладонями.