Эль Кок в самом деле оказался гнусным предателем. Но тот, кто может заманить друзей в тюрьму, в один прекрасный день может заманить туда и врагов.
Причем не намеренно.
— А там, — Кассиан показал пальцем, — Нянин Дол, Долина Нянь, которые сторожат бежевую дверь.
Отряд Крошек направился к вершине. Оттуда и в самом деле открывался чудный вид на многочисленные домики с верандами, где сидели Няни. А в дальнем конце долины, в расщелине, виднелась скальная стена с блестящей бежевой дверью посредине. Из долины доносилось позвякивание четырехсот одиннадцати (или четырехсот тринадцати) чашек, поставленных на четыреста одиннадцать (или четыреста тринадцать) блюдец. Няни встали. Открылась бежевая дверь. Кто-то вышел и развернул свиток. Послышался голос читающего. Голос был далекий, но в тихом вечернем воздухе отдельные слова долетали даже до Крошек. «Бур-бур-бур, — читал голос — ВЕЛИКАЯ счастлива объявить, что у Нянягуа есть Король!»
— Король? — переспросили Маргаритка и Примула.
— Шшшшш, — сказал Кассиан.
«Коронация бур-бур на следующей неделе бур-бур, — продолжал голос — Бур-бур, объявляет праздничный митинг по случаю Коронации на Национальном Стадионе. Члены Хунты станут герцогами и будут давать хорошие советы бур-бур-бур Королю. А Ла Нянья, наша любимая Великая, отправится в плавание на своей красивой новой яхте, чтобы отдохнуть от государственных дел и осуществить мечту своей жизни».
Опять бур-бур-бур. Ликующие крики Нянь. Глашатай, в котором теперь можно было разглядеть Няню, с головы до ног затянутую в черную кожу, вскочила на мотоцикл и с треском умчалась восвояси. Видимо, нести радостную весть народу Нянягуа.
— Коронация? — сказала Примула.
— Новая яхта? — сказал Кассиан.
— Вы понимаете, что это значит? — спросила Маргаритка.
— Что? — сказал Пит Фраер.
— Это значит, что Няня Фатум хочет сделать Старшего Механика Королем и угнать наш «Клептоман».
— Да, — мрачно согласилась Казза Симпатико, — а праздничный митинг — это значит, нас заставят выступать.
— Маршировать, — сказал Сталин.
— И нежно петь, — сказали Хорко, Йорко и Песета. — Вот увидите.
— Чудесно, — сказал Пит Фраер. — Романтика. Помереть не встать.
— Это значит, что мы застрянем здесь навсегда, башка баранья, — сказала Примула, не сдержав эмоций.
— Не забывай о манерах, — одернул ее Кассиан. — Так. Я этим займусь. Первым делом мне надо поговорить со Старшим.
— Разумеется. А мы тем временем спустимся в город и начнем революцию, — сказала Маргаритка.
— Разумеется, — согласился Кассиан.
Помахав на прощанье сестрам, Кассиан взял подзорную трубу и принялся рассматривать стену над бежевой дверью. Он увидел окно, из которого выглядывала, бешено вращая глазами, до боли знакомая физиономия. Увидел, как в окне задернули занавесочки: Старшой лег вздремнуть после обеда.
Кассиан пошел в Детский лагерь и нашел там моток веревки. Потом перебрался через гребень в Нянин Дол и уже в сумерках совершил опасное восхождение на скалу с бежевой дверью. Устроившись наверху, он дождался скрипа пружин и сладкого вопля — Старшой укладывался спать. Тогда Кассиан привязал веревку к низкорослому кусту и стал спускаться.
Старший Механик Кронпринц Беовульф Исландский (низложенный), Бакалавр Технических Наук, Рейкьявик, 101, спал. Так чудесно, так уютно было бы спать в розовой с золотом спаленке, вместе с Королевским Михаилом.
Но Старшему Механику Кронпринцу Беовульфу Исландскому (низложенному) спалось не сладко. О, нетнетнет.
Чего-то не хватало. Обещание дали и не выполнили. Кто-то говорил одно, а в уме держал совсем другое.
Старшой метался в своей чудной, с балдахином, постельке. Вдруг на плечо ему села большая птица. Она впилась в него когтями.
Старшой открыл глаза.
Это была не птица. Это был Кассиан.
Старшой открыл рот, чтобы закричать.
— Тссс, — сказал Кассиан. — Мы идем на вулкан.
Старшой закрыл рот.
Кассиан тяжело дышал. Спуск по скале был трудным, и трудно было вскрыть замок, даже ему, Кассиану. Но не так трудно, как то, что ждало его впереди.
— Вставайте, — сказал он. — Быстро.
Старшой сказал:
— Отфернись.
Кассиан отвернулся. В Долине бежевой двери было тихо, если не считать звуков одевания у него за спиной.
Звуки одевания прекратились.
— А если Она узнает? — спросил Старшой.
— Она?! От нее писюльками пахнет…
(Как с маленьким, в самом деле, противно даже — а как еще с ним говорить?!)