— Потому что я не хочу, чтобы меня вернули обратно. В следующие полстолетия, пока арколианцы будут жить с людьми, как муж с женой.
— Почему ты все время приводишь это сравнение?
— А тебе еще не ясно, мальчик? Или ты не знаешь, что у них нет пола в нашем понимании? Или ты не понимаешь значения их постоянного присутствия возле человека? Это половые паразиты. Не имея своего пола, они подыгрывают чужому. Они — тот самый третий пол, которого нет у человека, но давно уже есть у них.
— Как это — третий пол?
— Вот так: где третий, там и тридцать третий.
— Иными словами, ты хочешь сказать, у них нет пола?
— Поговори об этом лучше с твоим дружком. Или подружкой, посланником. Или посланницей. Засланец он, а не посланец.
— И все же — почему пистолет, Эрик?
— Ничего личного, Герцог, хотя это твои мозги. Если я размажу их по стене, то ни Баррис, ни его закадычные друзья уже не смогут их соскрести в другую бутылку.
Рука с пистолетом снова продолжила свое губительное восхождение, но в последний момент задрожала.
«Вот оно, — подумал Герцог. — Стресс. Если он мог перехватить инициативу во время моего стресса, то и я смогу, когда ему не по себе…»
— Ну, хватит, Герцог, пришло время совершить главный поступок…
— Погоди, — сказал вдруг Герцог. — На что это было похоже тогда, в первый раз?
— Что?
— Когда ты умер. В прошлый раз. — Рука снова задрожала, и уже не так крепко сжимала пистолет. «Порядок, — пронеслось у него в голове. Действует. Теперь надо перехватить инициативу и разрядить эту штуковину. Или выбросить подальше. Пусть теперь еще что-нибудь вспомнит».
— Скоро ты сам узнаешь — как это в первый раз.
— Нет, — сказал Герцог. — Может быть, к сожалению, но не узнаю. Это слишком жестокое зрелище — поэтому на нем присутствовать не буду. Наверное, ты был под сильным градусом, когда это случилось? Произошла алкогольная интоксикация, или же ты захлебнулся собственной рвотой во сне?
— А ты, кажется, дерзишь, мальчик…
— Не обращай внимания, Эрик. Мне, правда, интересно.
Пальцы снова плотно сжались на пистолете.
— Это было… было вроде как ты… ох… черт возьми…
Герцог мог закрыть глаза. Он пытался расслабиться, потянуться к… как это называется? Автоматический пистолет? Да, именно так. Его научили разбирать, чистить и смазывать такое оружие на сборах. — Эта маленькая штучка в твоей второй правой руке, если ты снизойдешь к нашей грешной земле…
— Прости, Герцог. Очень жаль, но некогда рассказывать. Я не могу долго с тобой болтать. Это было как… — снова дрожь конвульсией прошла по всему телу, но рука не выпускала пистолета. — Я начал пить и выпал из этого мира, и потом вдруг очутился на какой-то жестянке торгового флота, в твоем теле.
При этом рука снова дрогнула, но ствол продолжал двигаться вверх.
— Знаешь, что меня всегда удивляло? — поспешно спросил Герцог. Он умышленно не раскрывал глаз и старался представить, как пистолет выпадает из руки, быстро, быстрее, секундомер включен…
— Что такое? — встрепенулся Диксон.
— Меня удивляло…
«Теперь опять близко, предохранитель — нет! Попробуем выбросить обойму. Но одна пуля останется в патроннике, а ее вполне хватит на двоих. До себя всегда сподручнее дотянуться, это тебе не противник в соседнем окопе. Да, самоубийцы настоящие трусы — они делают то, что слишком просто».
— А ты когда-нибудь убивал животное, Эрик? Одним выстрелом, в голову? Знаешь, как оно содрогается в конвульсиях — как тело на электрическом стуле! Когда последний импульс жизни проходит по мышцам…
Рука с пистолетом стала дрожать. Вот она — тайная память о чем-то темном и жутком.
— Я знаю, Герцог. И мы снова пройдем через это. Вдвоем это не страшно. Мы будем слишком мертвы, чтобы беспокоиться об этом.
— Но откуда ты знаешь — после того как этот мозг брызнет на стены вдруг в каждой его капле, в каждом ошметке еще будут продолжать жить воспоминания о Тетросе и станции Нарофельд, пока не умрет последняя клетка. Подумал ли ты о том, что потом этим воспоминаниям уже никогда не ожить? Дрожащая рука поднесла ствол к виску, медленно и со вкусом… Как последний стакан виски.
— И кто это запомнит, Эрик?
Вот оно! Обойма выскользнула из рукоятки, затвор передернут и последняя пуля должна с облегчением вылететь из патронника. — Кто вспомнит о двух беременных девушках на Тетросе? И последнюю память о Лей Бранд и Рэй сотрут тряпкой со стены, как школьную доску перед каникулами.