– А почему ты вдруг решил присоединиться к нам в Лондоне? – спросила мама. – Беа была уверена, что ты не приедешь, даже если она тебя попросит.
Джошуа быстро взглянул на Гвин, задержав взгляд на ней буквально на долю секунды, потом резко отвернулся и сухо произнес:
– Я скучал по ней.
Гвин очень хотелось фыркнуть, и она сдержалась с большим трудом, она также видела, что ее брат прилагает большие усилия, чтобы не рассмеяться.
– Это так мило! – Мама сурово посмотрела на Торна. – Как жаль, что у близнецов не сложилось таких теплых отношений. Нет между ними такой близости! Но Торн так и не простил Гвин за то, что не вернулась вместе с ним в Англию, когда он поехал вступать в права наследства, достигнув совершеннолетия.
– Мама, – многозначительно произнес Торн с болью в голосе.
– Что? Это правда.
– Может, и так, но я уверена, что это неинтересно майору, – заметила Гвин. – Он не хочет слушать про наши семейные дрязги.
– Как раз наоборот. Внимательно слушаю, – сказал майор Вулф.
И очевидно, что еще и внимательно смотрел, потому что от его взгляда у Гвин внутри появились какие-то странные ощущения.
– Все началось, когда у Гвин появился этот особенно назойливый поклонник. Столько от него было беспокойства! – вспомнила мама.
Гвин умоляюще посмотрела на Торна, но он на этот раз не знал, что сказать. Он дара речи лишился!
– Я забыла, как его звали, – продолжала мама. – Вроде Хейзел-что-то-там-еще?
Хейзелхерст был еще одним ухажером Гвин. Слава богу, что у мамы не очень хорошая память. Гвин особенно радовалась тому, что мама не помнит всю довольно долгую историю ухаживаний за ее дочерью тех мужчин, за которых она в конце концов так и не вышла замуж.
– Да, мама, это был Хейзелхерст, – сказала Гвин, но в данном случае соврать стоило.
– В любом случае, насколько я понимаю, Торн очень плохо с ним обошелся, наговорил ему массу неприятных вещей, и он поступил на службу в военно-морской флот, – продолжала мама. – А Гвин его так никогда и не простила.
– Хейзелхерста? Или Торнстока? – спросил майор Вулф, изучающее глядя на лицо Гвин.
– Обоих, – ответила ее мать. – Умыла руки. На обоих обиделась.
– И ты меня обвиняешь в этом? – фыркнула Гвин. – Торн не должен был прогонять Хейзелхерста, а Хейзелхерст, в свою очередь, не должен был позволять Торну выгнать себя вон.
– В особенности если дело было только в том, что ваш брат «наговорил ему массу неприятных вещей». Это такая мелочь, такая банальность, – заметил майор. – Если этот самый Хейзелхерст не смог за себя постоять при таких обстоятельствах, то ему явно тяжело пришлось в военно-морском флоте. Это суровая школа.
– Не сомневаюсь, – сказал Торн, который наконец пришел в себя и собрался с мыслями. – Я слышал, что на военных судах до сих пор используются телесные наказания. Это правда, майор?
Джошуа пожал плечами:
– Зависит от командира корабля. Я видел, как матросов пороли на некоторых судах, а на других телесные наказания вообще не применялись.
Торн определенно нащупал тему, интересную для майора, потому что они вдвоем стали обсуждать отношение к морякам на военных кораблях, сражения, в которых участвовал майор Вулф, и самые разные военные темы, которые интересуют мужчин.
При других обстоятельствах Гвин тоже заинтересовалась бы этим разговором. Однако в этот день она слушала вполуха и не могла сосредоточиться ни на чем, кроме своего облегчения. Беды удалось избежать.
Но насколько? Что, если мама вспомнит еще что-то из прошлого Гвин, что заставит ее врать? Или теперь мама наконец удовлетворена, поскольку высказала свое мнение?
Представление Гвин высшему обществу будет определенно сопряжено с гораздо большим количеством угроз и опасностей, чем она ожидала. Потому что меньше всего на свете ей хотелось, чтобы майор Вулф – или кто-то из ее семьи – узнал правду о ее прошлом с Лайонелом Мэлетом.
Глава 5
Они останавливались каждый час, чтобы поменять лошадей, и время от времени одна или другая дама выходила из кареты по зову природы. Но стоянки были слишком короткими для того, чтобы Джошуа мог сам выйти из кареты и разработать больную ногу. При обычных обстоятельствах ему бы это не потребовалось, пока они не остановились бы на ночлег, – если бы он мог ее полностью вытянуть и избежать судорог.
Но, к сожалению, вытянуть ногу полностью было невозможно, пока он сидел напротив леди Гвин. Он не мог себе позволить засунуть сапог под элегантное зеленое платье, в котором она отправилась в путешествие. Для начала он не хотел его испачкать, как и плащ, надетый поверх платья и очень дорогой по виду. С другой стороны, даже если она все правильно поймет, Джошуа опасался, что его собственное воображение начнет усиленно работать, и он будет представлять запретные места у нее под юбкой, стоит только одному его сапогу оказаться там.