Джошуа уже подумывал, чтобы соврать, если только и для того, чтобы исчезло это выражение ее лица.
– Простите меня, леди Гвин. Беатрис придушит меня за то, что я вам это сказал.
– А почему она сама не сказала нам? Мы никогда преднамеренно не стали бы… То есть мы все думали… Нет, нам нет оправдания. – Она нахмурилась. – Просто мама стала так называть ее с самого начала, потому что ваш дядя Эрми так называл ее в своих письмах.
Джошуа вполне мог представить почему. Их дядя, предыдущий герцог Эрмитэдж, унижал Беатрис всеми возможными способами, даже имя ее сократил, и она терпеть не могла, когда ее так называли. Дядя был извращенцем и пытался заставлять Беатрис делать то, что он хотел. К счастью, ублюдок умер до того, как успел осуществить свои самые подлые планы.
Но леди Гвин не могла этого знать. И несмотря ни на что, ее угрызения совести из-за того, что не называла Беатрис правильно, улучшили его отношение к ней. Он смягчился, потому что леди Гвин на самом деле любила его сестру и сожалела о том, что сделала что-то ей не по нраву.
– Тем не менее нам следовало у нее спросить, как нам к ней обращаться. Мы были не правы, не поинтересовавшись, чего она хочет. – Щеки леди Гвин пылали уже не так сильно. – Хотя это объясняет, почему Грей всегда называет ее Беатрис. Я предполагала, что он, как обычно, ведет себя как высокомерный герцог, у которого все должно быть официально, но ему она, вероятно, сказала, как ее называть. Не могу понять, почему она не сказала нам всем.
Джошуа вздохнул.
– Она хотела соответствовать, ужиться с вами, хотела нравиться вам и людям типа вас. Она просто не хотела все это испортить, сообщая вам всем – в особенности нашей тете, – что ей не нравится этот сокращенный вариант ее имени.
– Ну, в таком случае я извинюсь перед ней, как только мы послезавтра приедем в Лондон, – тихо сказала леди Гвин. – Я понимаю, что Беа, то есть Беатрис не является моей кровной родственницей, но я все равно считаю ее членом семьи. И я хочу, чтобы она чувствовала: вся наша разношерстная компания очень рада, что она стала членом нашей семьи.
Теперь Джошуа чувствовал себя отвратительно из-за того, что вообще об этом сказал. В особенности потому, что ему нравилась их тетя, и он прекрасно знал, что она не собиралась никого оскорблять.
Тетя Джошуа и Беатрис, которую звали Лидия, также была матерью Гвин. Она вышла замуж за одного из Вулфов после смерти отца леди Гвин – за дядю Мориса, который был на дипломатической службе и практически сразу же после их вступления в брак был отправлен в Пруссию, где в конце концов стал послом.
Именно поэтому Джошуа и Беатрис только недавно познакомились с тетей Лидией и двумя ее сыновьями. Они вернулись в поместье после смерти предыдущего герцога, за которым наследовал дядя Морис.
Затем дядя Морис умер, и их кузен Шеридан стал новым герцогом Эрмитэджем. Младший брат Шеридана Хейвуд унаследует титул, если после Шеридана не останется наследника.
Сам Джошуа был сыном младшего из братьев Вулфов и мог унаследовать титул только в том случае, если и Шеридан, и Хейвуд умрут, не оставив наследников. Это казалось маловероятным, потому что оба брата были молодыми и здоровыми мужчинами.
Хотя он совсем не стремился стать герцогом. Он видел, какие усилия приходится прилагать Шеридану, чтобы заплатить все накопившиеся долги, расплатиться по всем счетам, разобраться с делами и управлять поместьем. Джошуа не хотелось всем этим заниматься. Он хотел вернуться в морскую пехоту, где служил, а не сидеть в запасе на половинном окладе. К сожалению, это было маловероятно из-за состояния его ноги, да и военный министр, который также был министром по делам колоний, даже не отвечал на его письма.
Внезапно он понял, что леди Гвин что-то сказала.
– Да? – вернулся он к действительности.
– Мы пришли.
Джошуа поднял глаза на впечатляющее здание Эрмитэдж-Холла и вздохнул.
– Пришли, – эхом повторил он. И также пришло время неприятного разговора с ее братом, герцогом Торнстоком, с которым он почти не общался.
Они вошли в дом, и им сообщили, что герцог находится в малом кабинете, где хозяева обычно писали письма. Джошуа задумался, что там делает Торнсток. Кабинет представлял собой тесную комнатенку, где помещались только письменный стол и книжная полка с альманахами за последние несколько лет. Джошуа почему-то сомневался, что этот человек станет что-то читать: Торнсток не производил впечатления человека, увлекающегося чтением.
Оказалось, что герцог нашел отличный бренди, который хранили как раз в этом кабинете. И он также что-то напряженно писал, но, очевидно, результат его пока не устраивал, потому что по всему полу валялись шарики из смятой писчей бумаги.