Лучи стробоскопов отражаются в мозаичном покрытии дискотечного шара, и по разноцветной плитке лихорадочно мечутся блики, а из высоких, почти с меня высотой колонок, стоящих перед сценой, несутся оглушительные звуки музыки. В заведении есть бар, но деньги за проданные напитки получают владельцы банкетного зала, а не я.
В помещении установлены камеры, транслирующие все, что происходит на сцене, на большие плоские телевизионные панели, развешанные по стенам, чтобы все присутствующие могли наблюдать главное событие вечера.
Я хожу по залу, общаюсь с людьми, раздаю автографы — по пять долларов за штуку — и стараюсь не дать себя окончательно затолкать, как вдруг кто-то щиплет меня за задницу. Этого плата за приглашение не подразумевает, поэтому я оборачиваюсь, чтобы разыскать обидчика. Впрочем, оказывается, это моя подруга Кэт. Она одета в ярко-фиолетовый костюм с черными рукавами. Вокруг каждой груди вьется надпись «Оборотень». У нее короткие черные волосы, а к сегодняшнему вечеру Кэт вдобавок сделала фиолетовое мелирование. Кэт может менять облик по желанию. Возможно, этот костюм всего лишь видимость, а на самом деле она ходит обнаженной, но никто об этом даже не догадывается. У Кэт эта способность проявилась уже больше года назад, а у меня все еще нет никаких сверхспособностей, поэтому мне кажется, что все друзья что-нибудь умеют чуть ли не с самого рождения. Когда я наконец научусь делать что-нибудь необыкновенное, вот тогда держитесь. Скучно не будет, это я вам обещаю. Может, я смогу пускать из глаз лазерные лучи, как мама, или вызывать молнию, когда захочу, как дедушка.
— Эй, с днем рождения, чувак, — говорит Кэт, поднимая бокал пунша, сваренного моей мамой. «Сваренного» — это, конечно, громко сказано; мама просто вылила в большой кувшин остатки из трех пакетов с соком, завалявшихся в холодильнике, и добавила колы. Ну, и самодельной водки конечно же. Если вы когда-нибудь попадете на вечеринку, организованную мамой, никогда не пейте сделанный ею пунш, если, конечно, не хотите проснуться в конюшне, с трусами на голове, наблюдая, как неизвестный бомж слизывает с вашего живота банановый сплит. Я предупреждал об этом дедушку в прошлое Рождество, но он к моим словам не прислушался. Казалось бы, ведь он ее отец. Должен бы знать лучше меня.
Пунш не для туристов, только для гостей, которых пригласил кто-то из нас лично. Кэт, должно быть, его еще попробовать не успела, потому что после первого глотка на ее мордашке появляется гримаса отвращения.
— Ух ты, — удивляется она, — твоя мама опрокинула в это пойло какую-то пробирку с химическим веществом из лаборатории, что ли?
Что ж, очень может быть.
— Отлично выглядишь, — говорю я. — Просто горячая штучка. В прямом и переносном смысле.
Я говорил вам о том, что моя «подруга» Кэт на самом деле моя бывшая девушка? И, клянусь, я бы серьезно пожалел о разрыве, если бы в свое время она сама мне не изменила. Это было в прошлом году. Последнее время мы снова стали сближаться, но была пара месяцев, во время которых мы даже не разговаривали, и я постоянно себе об этом напоминаю.
— Спасибо, — радуется Кэт. Окинув взглядом черный костюм суперзлодея из эластичной синтетической ткани, который я выбрал для вечеринки, она никак не комментирует красивую эмблему, состоящую из букв «К» и «Ч» на груди, и переводит взгляд на летные очки, скрывающие мои глаза. Они круглые и делают меня похожим на муху. Кэт поднимает бровь и иронически улыбается. — В этом облачении ты похож на недотепу, — говорит она, заставив меня ломать голову над тем, сколько в ее словах сарказма и сколько — истины.
— Ну, это часть представления.
— И в чем же оно заключается? Безумный профессор задел тебя своим посохом?
— Боже, Кэт, — вздыхаю я, — ты обижаешь мою маму.
Она и есть безумный профессор. Это практически то же самое, что быть обычным ученым, и разница заключается лишь в том, что безумному ученому не нужно волноваться о законных или моральных ограничениях. Эта профессия вполне обычна для суперзлодея, обнаружившего в себе склонность к точным наукам. В Вилморе, нашем местном университете для суперзлодеев, можно даже выбрать себе это направление в качестве специальности.
Мы с Кэт оба подали документы на следующую осень. Обычные люди не поступают в колледж до восемнадцати лет, но именно так они и теряют преимущество перед нами. Суперзлодеям приходится много работать над собой, и начинают учиться они сразу после того, как на большом пальце появляется пресловутая буква «З». Приходится спешить, потому что у супергероев, видите ли, есть свой университет — Академия Хиросворт, и начинают они учиться примерно в том же возрасте, что и мы, хотя, готов голову дать на отсечение, за курс проходят меньше.