— А вы не испугались?
— А вдруг там мины невзорванные? — перебили меня ребята.
— Это могло случиться. Но любопытство было сильнее страха. Я все же рискнул забраться в землянку.
Одна из девочек, зажав рот ладошкой, захихикала.
— Что ты смеешься? — спросил я.
— Я представила себе, как вы, такой длинный, на четвереньках в дыру пробирались.
— Наверное, это было в самом деле смешно, если посмотреть со стороны, — согласился я. — Продвигаться вперед мне действительно пришлось на четвереньках, согнувшись в три погибели. Холодная сырость царила в землянке. Лучик фонарика ощупывал трухлявые бревна над головой, полусгнившие деревянные скамьи. На земляном полу лежал большой стол со сломанными ножками… «Когда-то за этим столом сидели люди, — подумал я. — Здесь они ели свой партизанский хлеб, пили кипяток. Кто они? Где они теперь? Многие ли вернулись домой?» В землянке я пробыл минут сорок, нашел старый проржавленный чайник да алюминиевую ложку.
— И больше там ничего не было?
— А что бы ты еще хотела найти в старой землянке, Самойлова? Клад или ступу с метлой?
— Да ну тебя, Борис!
— Вот и не перебивай старших. Ну, так что же дальше, товарищ следопыт? — спросил Зубило.
— Дальше я уже собирался выбираться наружу. Вдруг лучик фонарика уперся в небольшую нишу. В ней я и обнаружил этот израненный сейф. Дома мне удалось открыть его, и я увидел в сейфе эту записку и этот гранит. Вот пока и все, что я могу рассказать о своей находке. Теперь самая главная моя задача — разгадать тайну этого гранитного камня.
— Вы один намереваетесь разгадывать тайну? — спросила меня девочка-воробушек.
— Я же сказал, что это моя задача теперь.
— А мы?
— Что вы?
— В компанию не возьмете? Нам бы только разыскать этого казначея. Он бы нам все рассказал.
— В том-то и дело, что это не так легко. В записке даже не назван город, куда надо доставить гранит. Пока этот город я условно назвал город N, казначея — Z, а гранит — X. Итак, передо мной задача с тремя неизвестными.
— Вот и возьмите ее, Катьку, решать эту задачу, — сказал Зубило. — Она у нас детективные истории любит больше, чем мороженое, а мы для таких дел не годимся.
Все замолчали. Разговора не получилось. Но ребята все-таки не уходили. Наконец кто-то спросил:
— А вы уверены, что Ястреб — его настоящая фамилия? А может быть, это партизанское прозвище? Многие ведь партизанили под вымышленными фамилиями, для конспирации.
Честное слово, такое мне в голову не приходило!
— Вот видите, — сказал я. — Ум хорошо, а два лучше. Я считаю: чем больше людей будет участвовать в поиске, тем больше шансов на успех.
— Участвовать в поиске? — переспросил Зубило. — Мы обдумаем ваше предложение, обмозгуем, отфильтруем, взвесим и… может быть, примем на вооружение. Все же это интереснее, чем коптеть здесь, на школьном дворе, все лето. Только давайте договоримся: в поход пойдут одни мальчишки.
Катины реснички быстро-быстро затрепыхали, словно крылышки рыжеватой бабочки. Катя подошла к Борису и ткнула пальчиком в его могучую грудь.
— А ты чего свои условия ставишь? Тебя еще, по-моему, в поход не приглашали.
— Точно, — подтвердил я. — В попутчиках надо быть уверенным, иначе легко провалить все дело.
— Вы что, не уверены в нас? — спросил Зубило.
— Пока речь идет о тебе одном, — ответил я.
— Ах, сейф! Ах, боже мой, какая тайна! Ах, я лопну от зависти, если не узнаю ее! — не без кривляния произнес Борис. — Как-нибудь и без вас сделаем тарантас, без вас выпьем квас и съездим на Кавказ! — так «остроумно» закончил он разговор и сел.
— Ну и проваливай на своем тарантасе! — вскипела Катя. — Еще грубит старшим.
— Зубило уничтожающе взглянул на нее и спросил:
— Что это за мышь пропищала? — И добавил: — Смотри, Самойлова, принесу паука и за шиворот кину.
Девочка сразу замолчала.
— Ты что, боишься его? — спросил я.
— Я пауков боюсь, — тихо сказала Катя и потрогала рукой вмятины на сейфе. — Заржавел весь, краска вся облупилась.
— Он много лет пролежал в земле, в сырости. Этот сейф многое повидал. Люди хранили в нем самое ценное: свои документы, письма, секретные карты.
— Слушайте, ребята! — Парнишка с облупленным носом вскочил с места. — А что, если отправиться на поиск партизанского казначея, а карту похода в этот сейф положить рядом с этим гранитным осколком? Ведь тогда…
— Тогда мы продлим его боевую биографию, — сказал я. — Мы будем хранить в сейфе карты наших походов. Сейф может стать копилкой наших самых сокровенных мыслей, всех наших неразгаданных тайн. Я по глазам вижу: многие бы хотели сейчас о чем-то спросить меня, а почему-то молчат. Пусть нам поможет сейф! Пишите, спрашивайте о чем хотите, предлагайте все что угодно и свои записки кладите в сейф! Представляете, пройдет немного времени, сейф будет ломиться от важной, потрясающе интересной корреспонденции, тогда мы тихонечко приоткроем крышку и выпустим из этого железного ящика волшебного джинна, доброго джинна пионерских дел!