Пенни не удалось сдержать дрожь, охватившую ее.
— Тебе холодно?
Вопрос Сола вывел ее из оцепенения. Значит, он наблюдал за ней, видел, как ей неуютно здесь.
Она инстинктивно отвернула голову, чтобы лицо не выдало ее тайных мыслей, которых ему лучше не знать.
— Не волнуйся, — резко проговорил Сол, когда она не ответила, будто своим молчанием обвиняла его. — Я включу центральное отопление, есть еще местное. Через десять минут дом станет вполне пригодным для обитания. По крайней мере, — добавил он сухо, — в том, что касается температуры воздуха.
— Может быть, я приготовлю что-нибудь поесть? — неуверенно предложила Пенни. Ей нужно поскорее приступить к своим домашним обязанностям и не быть рядом с Солом. Необходимо привести в порядок свои расстроенные нервы.
— Было бы нелишне, — коротко ответил он. — У Лиз есть ключ, и она обещала заполнить холодильник к нашему возвращению. Посмотри, что у нас там есть.
Надо быстро приготовить что-то аппетитное, решила Пенни. Она зашла в кухню и отдала должное всем замечательным новомодным приспособлениям и утвари, которые там увидела. Наверное, Сол привык к тому, что его любовницы готовят ему? Если так, то, возможно, он не раз бывал разочарован в их кулинарных способностях, так как многие очень нужные предметы, так и остались неиспользованными, заметила Пенни не без удивления, либо это Лиз купила их только что, перед возвращением новобрачных из Парижа, для новой хозяйки дома.
И все же, утешила себя Пенни со смиренным видом, коль скоро она нашла самое необходимое, она постарается, чтобы он не разочаровался в своей будущей кухне! Сегодня она это докажет.
Лиз, бесспорно, хорошо выполнила порученное ей дело. Пенни остановила свой выбор на яйцах, беконе, чипсах и фасоли. Вряд ли это меню для гурмана, думала она, подавая ужин Солу не без внутреннего трепета, но быстро успокоилась, когда Сол съел все хоть и молча, но с видимым удовольствием.
При свете лампы его лицо казалось усталым и напряженным. Накануне он мало спал. Пенни вновь живо представила себе площадь Пигаль с ее кричащей неоновой рекламой, видео-шоу и зрелищными представлениями. Едва слышный стон вырвался у нее при воспоминании о том, как в ярости Сол покинул номер, как на следующий день пошел ее разыскивать.
— Что случилось? — Это был всего лишь вежливый вопрос, заданный бесстрастно, и, тем не менее он вызвал острую боль в ее душе.
Пенни нервно сжимала руки, не в силах унять эти судорожные движения.
— Ничего, — произнесла она медленно, — просто... просто день выдался очень утомительный. — Она резким движением отбросила волосы с лица.
— Прости. Я такой невнимательный. — Сол поднялся из-за стола, почтительно поклонился с видом учтивого хозяина, принимающего гостя. — Я провожу тебя в твою комнату. — Он стоял, ожидая.
Пенни молча встала, глубоко вздохнула, чтобы успокоить бешено бьющееся сердце. В холле он остановился, взял ее чемодан и затем жестом позвал ее за собой. Они поднялись по лестнице наверх.
Комната, в которую он ее привел, находилась рядом со знакомой Пенни спальней — его спальней. Он остановился, пропуская ее. Комната была в бежево-розовых тонах, с большой кроватью, покрытой роскошным пуховым одеялом. Пенни заметила красивую мебель, два легких стула, обтянутых розовым бархатом.
— О, как здесь мило, Сол! — вырвалось у нее невольно.
— Рад, что тебе понравилось. — Пенни показалось, что улыбка, с которой он это произнес, была немного циничной. — Я старался сделать твою тюрьму по возможности комфортабельной.
Несмотря на насмешливую гримасу на его лице, Пенни почувствовала некоторую странность в этом признании, будто бы он извинялся за какое-то недоразумение, его тяготившее.
— Значит, ты не сажаешь меня на хлеб и воду? — осторожно парировала она. Здесь и в самом деле было комфортабельно, правильнее сказать — роскошно. Она видела, как смягчились жесткие линии его лица при этом ее колком замечании, мягче стал безжалостный рот, и Пенни с тревогой ощутила, как странное тепло рождается внутри ее и разливается по всему телу. Она подняла глаза и встретилась со взглядом Сола.
— Ты можешь распоряжаться деньгами только на ведение хозяйства, снимая их с моего счета. Как ты их будешь тратить — это на твое усмотрение, конечно, в разумных пределах. — Какие дьявольские искорки сверкали в его красивых глазах. — Копченая семга и вино... или хлеб и вода... можешь выбирать пищу, которая тебе больше по душе.
Горячая волна вновь захлестнула все тело Пенни: она поняла скрытый смысл его слов. Пенни выпрямилась. Сол давал ей понять, что она хозяйка собственной судьбы в границах, которые сама себе выбрала. Он приглашал ее устроить рай из того ада, в который она слепо шагнула.
— Сол... — выдохнула она его имя. Она чувствовала, как кровь пульсирует у нее в горле, как подступает желание обнять его, прижаться к нему, рассказать, наконец, что никакая она не распутница, что он на ее счет горько ошибается. Ей хотелось шептать и шептать ему, что он будет первым ее мужчиной, чтобы он был с ней мягче, нежнее, научил ее любви... Ей хотелось сказать ему, чтобы он разрушил барьер недоверия, стоящий между ними, потому что она пойдет за ним с готовностью и без принуждения... и не ради Люси, а ради него самого.
Сол был уже на пути к двери и не видел ее глаза, обращенные к нему с мольбой... Он вздрогнул, когда она произнесла его имя.
— С-сол... — запинаясь, повторила Пенни, облизывая кончиком языка пересохшие от волнения губы, не в силах выразить словами смятение в ее мыслях и чувствах.
— Да? — Одна его бровь поползла вверх и застыла в вопросе, он терпеливо ждал, остановившись в дверном проеме, уже готовый уйти.
— Я... я... — Она окончательно смутилась под его пристальным взглядом, чувствуя, как краска заливает щеки, пока она искала слова, чтобы выразить новые чувства, переполнявшие ее, чувства, с которыми она еще не знала, как сладить.
— Все хорошо, Пенни. — В ровном тоне его голоса звучало смирение; он смотрел на ее лицо, на котором застыло какое-то умоляющее выражение, на блестевшие от слез глаза и дрожащие губы, на грудь, быстро поднимающуюся и опускающуюся, на пальцы, нервно сплетенные у талии. — Здесь нет замка, но ты не волнуйся. Я обещаю не беспокоить тебя. Доброй ночи.
Дверь за ним закрылась. Пенни неподвижно глядела на дверь, где только что стоял Сол, и сердце ее бешено билось, готовое выпрыгнуть из груди. Уже решив действовать, она так и не сделала шаг к нему; Пенни чувствовала, что вот-вот разрыдается!
Двумя часами позже она еще не спала, уверенная, что на этот раз осуждена либо до утра прислушиваться к тиканью маленького будильника на прикроватной тумбочке, либо сойти с ума; что только произойдет раньше?
И тут она вдруг вспомнила, что не вымыла после ужина посуду. Бог ты мой, как это могло получиться? Она оставила жуткий бедлам на кухне Сола, которая содержится в идеальном порядке, кухне, где царит безукоризненная чистота! Если бы она хотела окончательно расстроить их отношения, то лучшего начала и не придумаешь. Она содрогнулась при мысли, что он подумает, будто она неряха!.. Слава Богу, она вовремя вспомнила об этой своей оплошности, есть еще возможность все исправить.
Пенни, не включая света, стала осторожно спускаться по лестнице. Привыкшая к менее воздушным ночным рубашкам, чем те соблазнительные, в облаке кружев, что они купили с Лиз, Пенни не захватила халата, а жакет она не подумала надеть. Но ей было тепло, дом уже не казался необитаемым, а если она почувствует, что зябнет, можно будет согреть руки под струей горячей воды.
— Что за черт?!
Взявшись за ручку двери, Пенни открыла дверь и, ослепленная внезапно вспыхнувшим светом, остановилась, услышав мужской голос. Как бабочка, завороженная пламенем, она стояла, моргая, пока ее глаза не привыкли к свету после темноты.