— Ты, конечно, полагаешь, что я разговаривала с мужчиной?
— А разве это не так? — гневно выпалил он, ожидая, что она возразит, пусть даже соврет.
— По правде говоря, да, — подтвердила она вызывающе. — Он видел мою рекламу и хотел заказать подарок для своей...
— Что он видел? — Его светлые глаза стали серо-стальными. Сол подошел к ней и схватил за кисть руки, прежде чем Пенни успела отскочить от него.
— Мою рекламу! — вспыхнула Пенни, решив дать отпор его несправедливым упрекам. — Если предлагаешь какие-то услуги, то их необходимо рекламировать, иначе, как о них узнают?! Так работает бизнес! — Она с вызовом посмотрела на него, зная, что он рассержен, и совершенно не понимая причину его гнева. — Чтобы тебе было известно, я поставила карточку со сведениями о себе в витрину магазина.
— Господи, Пенни, — выдохнул Сол. Голос его сел, но тон был строгим. — Что за игру ты, черт возьми, затеяла?
Слезы ярости застилали ей глаза.
— Я играю в зарабатывание денег себе на пропитание, чтобы не быть тебе обузой, — ответила она. — Ты знаешь, так же как и я, что частью нашего с тобой соглашения было то, что я продолжаю работу ювелира-гравера... — Она со злостью показала рукой на все великолепие своей мастерской. — Зачем ты устроил все это для меня? — Ее голос задрожал, когда глаза встретили холодный взгляд. — И как я организую свой бизнес, в конце концов, тебя не касается.
— Раз я женился на тебе, все, что касается тебя, касается и меня, — проговорил Сол, отпуская ее руку, но, не отходя от нее и глядя в упор на ее раскрасневшееся от негодования лицо. — Разве ты никогда не слышала, что реклама в витрине привлекает нежелательных клиентов? О чем ты, черт возьми, думаешь, Пенни? — негодовал Сол. — Приглашать в дом незнакомых людей, когда ты здесь совсем одна!
В этом он, пожалуй, прав, молча, согласилась Пенни, но это не значит, что она должна ему низко кланяться за прочитанную лекцию и благодарить за то, что он отругал ее. Во всяком случае, открыто признавать его правоту она не собирается.
— Я могу постоять за себя, — парировала Пенни с бравадой, которой вовсе не ощущала. — Кроме того, я очень тщательно выбираю, кому дать, а кому не давать адрес. Человек, с которым я разговаривала, вполне порядочный...
— У тебя, оказывается, талант определять достоинства человека, не видя его, только по телефону! — Его едкий сарказм лишил смысла ее дальнейшие оправдания. — Даже если ты так мало заботишься о собственной безопасности, может быть, ты все-таки хоть немного подумаешь о Люси? Ей вряд ли удастся постоять за себя, если один из твоих клиентов, которым ты назначаешь свидание по телефону, окажется не таким уж порядочным.
— Ты говоришь так, будто я предлагаю услуги массажистки, а не занимаюсь вполне законной деятельностью, — пробормотала расстроенная Пенни. Она чувствовала, как пропасть между ними увеличивается, и в то же время не могла не согласиться с логикой его рассуждений. Она поступила опрометчиво, руководствуясь единственным стремлением — доказать свою самостоятельность. И она добилась, как раз противоположного эффекта, и так у нее получается всегда с этим человеком, за которого она вышла замуж.
— Это что, еще один твой талант? — Сол по-своему расценил ее последнее возражение. — Тогда мой совет тебе — не ищи клиентов на стороне. Если тебе необходимо сохранять и совершенствовать свое мастерство, ты всегда можешь попрактиковаться на мне. Бог свидетель, у меня был очень трудный день.
Он провел рукой по волосам и улыбнулся какой-то печальной, почти скорбной улыбкой, которая стерла следы холодности с его лица.
— Жаль, что разочарую тебя — моя квалификация не столь высока, чтобы помочь тебе. — Пенни подавила внезапно возникшее сочувствие к этому человеку, желание обнять его, положить его голову себе на грудь. Конечно, она не массажистка, но она могла бы просто по-женски успокоить его, приласкать сильное тело. Вместо этого Пенни отвернулась от него. Нельзя показать ему чувства, охватившие ее. Их обоих ждет другое будущее...
— Нет, конечно, нет, — согласился он, но в его голосе звучали знакомые Пенни стальные нотки. — Считай, что я просто высказал свое пожелание. Я понимаю, что необходимо рекламировать свои услуги, но предлагаю пока встречаться только со старыми заказчиками. Потом, когда Люси будет у нас и жизнь войдет в обычную колею, ты подумаешь, как организовать свою работу. Если, конечно, ты захочешь продолжать, я не буду препятствовать, но я настаиваю, чтобы клиенты приходили к тебе вечером, когда я дома. Ясно?
— Как стеклышко! — Возмущенная, его тоном, Пенни схватила демонстрационный экземпляр канделябра с полки и подняла его высоко над собой. Ее голубые глаза сверкали. Это был ее ответ.
— Великолепно, — неожиданно мягко проговорил Сол, не обращая внимания на ее воинственную позу. — И начни с того, что позвони твоему недавнему клиенту и отложи его визит на конец недели. — Он сделал движение, чтобы взять у нее канделябр, но Пенни упрямо не отдавала его.
— Нет, я не сделаю этого, Сол, — холодно возразила она, решив, что на этот раз не даст ему одержать победу над собой. — Я абсолютно уверена, что он порядочный человек. У меня нет причин отказывать ему.
— Нет причин? — Его темные брови насмешливо изогнулись. — Даже если слушание об опеке назначено на завтрашнее утро?
— О! — Пенни так долго ждала этого дня, но сообщение, сделанное холодным тоном, привело ее в замешательство. Так вот почему Сол так рано вернулся сегодня. Он хотел не позвонить, а лично сказать ей... а получилось так, что они глупо поссорились... — Но я не готова... Я не продумала, что сказать... что надеть... И куда мне нужно прийти? О Господи, в какое время это будет?
— Ну же, успокойся, не паникуй! — Сол говорил мягко и дружелюбно. — Ведь ты же ждала этого дня давно, и еще — ты же идешь туда не одна.
— Ты пойдешь со мной? — неуверенно спросила она. Ей казалось, что работа для Сола важнее всего. Он говорил ей об этом прошлым вечером, и Пенни запомнила это очень хорошо. — Но у тебя на завтра назначена важная встреча, — возразила она.
— Не говори глупостей, Пенни! — раздраженно сказал он. — Что может быть важнее, чем устройство будущего Люси?
— Да, конечно, — кивнула Пенни. Какая же я дура, мысленно ругала себя Пенни. Она так волновалась, что забыла, как он заинтересован в Люси. Было бы справедливо, если бы Сол сам подал прошение об опеке. — О, Сол! Как я боюсь! — Пенни не могла больше скрывать свою тревогу. — А если все кончится не в мою пользу? Если я проиграю?
— Мы не можем... Мы не проиграем. — Он был настроен оптимистично. Придвинувшись к Пенни вплотную настолько, что она могла слышать, как бьется его сердце, он взял ее за руки. — В противном случае наш брак был бы насмешкой, не так ли?
Его глаза смеялись, и Пенни в это мгновение поняла, что он собирается сделать. Увидела это в блеске его глаз, в приоткрытых губах. Она не смогла бы его остановить, даже если бы хотела. Когда его рот приблизился к ее внезапно задрожавшим губам, она попыталась поставить канделябр, который все еще держала в руке, на рабочий стол. Ей показалось, что она уже дотянулась до края стола, и она опустила канделябр. В то же мгновение раздался мелодичный звон хрусталя на полу возле ее ног.
Ничего... Это не важно... Ничего не важно, кроме этого поцелуя, кроме губ Сола на ее губах, нежной настойчивости его языка, ласковых движений его рук, оставляющих жаркий след на ее спине.
Пенни почувствовала, как становится горячим его тело под тонкой рубашкой, когда ее руки скользнули под его пиджак и обняли его. Прилив желания, который овладел им этим вечером, вновь набирал силу, чтобы закончиться половодьем.
Разве важно, что он не любит ее и что это возбуждение возникло скорее от гнева на ее безрассудное поведение, нежели от чувства к ней? Она знала, гнев — это мощный возбудитель... Но ведь Сол — ее муж, и у нее хватит любви на них двоих!
Если бы Сол взял ее на руки, отнес в свою спальню, как он это сделал той ночью в Париже, она была бы счастлива и оставалась бы с ним столько, сколько ему было нужно!