Понимая, что он с интересом наблюдает за ней, Пенни постаралась отогнать мысли о его неприглядной личной жизни.
— Я думаю, хорошая хозяйка может сделать этот дом уютным и приятным для вас.
— Разве это противоречит вашим собственным утверждениям? — Казалось, Сол поддразнивал ее. — Со слов Майкла, который, по-видимому, обсуждал с вами мои дела, вам известны мои трудности. Я так и не смог найти кого-либо, кто бы мне подошел. — Его взгляд задумчиво скользил по ее бледному лицу. — И вот я пришел к заключению, что жена, пожалуй, была бы лучшим выходом из положения; но это не должен быть какой-то фиктивный, временный брак.
Чувствуя, что его взгляд прикован к ее рту, уплетающему дыню, Пенни молча слушала. Мягко, однако, как-то по-деловому, он продолжал:
— Вы сами обратили внимание. Это очень большой дом, с просторными помещениями, там, конечно, у вас будет отдельная спальня, найдется комнатка и для Люси.
Он замолчал, и Пенни неловко пошевелилась. Казалось, что этот образчик мужских доблестей, этот светский лев в облике бизнесмена, осознав свои обязанности, теперь не остановится, пока не выполнит их, и он хочет, чтобы она расплачивалась за то, что первая осмелилась указать ему на эти обязанности.
Пенни с некоторой дрожью подумала, что, по крайней мере он не предполагает, что они будут жить, как муж и жена. Он обещал, что у нее будет отдельная спальня, но даже тогда... Нет, это было бы слишком — требовать от нее...
— Я никогда не помышляла о каких-то постоянных отношениях с вами, — тихо проговорила она. — В мои планы не входило ничего, кроме делового соглашения на короткое время, как я вам объяснила.
Сол задумчиво смотрел на ее опущенную голову. Длинные ресницы, бледные щеки с немного выступающими скулами, мягкие линии рта, свежие розовые губы без следов помады... Он нетерпеливо провел рукой по своим волосам.
— Тогда вам придется распрощаться с Люси, потому что я никогда не соглашусь на брак на ваших условиях! — Он наклонился вперед, и голос его задрожал от гнева. — До вашего появления сегодня утром в моем офисе я понятия не имел о ситуации, в которую вы попали. Раньше вы отказались от моей помощи, из чего я сделал вывод, что вы по собственной воле отдали Люси в чужие руки. — Пенни не могла не заметить злобную усмешку в его серых глазах, вспыхнувшую, когда он говорил это. — И если честно, я нахожу вашу браваду скорее безрассудной, нежели заслуживающей похвалы! — Он снова насмешливо посмотрел на нее. — Мой Бог, женщина, когда вы последний раз нормально питались? Если вы не можете толком следить за собой, оставьте в покое бедное дитя!
— Я болела!.. — отчаянно воскликнула она, стремясь защитить себя от новых нападок и обвинений.
— И снова заболеете, если будете себя так вести, — резко прервал он ее; на лице его не было ни тени жалости или сочувствия, только желание убедить ее. — Если я правильно понял, вам необходимо, чтобы я действовал, как можно скорее, это я и делаю.
— Предлагая мне выйти за вас замуж? — язвительно спросила она, и ее глаза, мечущие молнии, встретили его спокойный взгляд.
— Обеспечивая положительное решение суда по опеке над Люси.
— Нет! — Это был крик боли, приглушенный, как того требовали приличия, но идущий прямо из сердца. Она знала: это не пустая угроза. Любой мог стать опекуном ребенка, если возникнет подозрение, что о нем не заботятся. Пенни быстро взяла себя в руки, ужасаясь неприкрытой враждебности, исходившей от человека, сидевшего напротив нее. Господи! В какую историю она сама себя втянула!
Она гордо подняла голову, но не смогла удержать слезы, которые навернулись на глаза.
— Вы угрожаете мне, что будете препятствовать моей просьбе об опекунстве, если я не выйду за вас на ваших условиях? — Каждое слово ее было подобно удару кинжала, наносимому себе.
— Я в этом не нуждаюсь, — сказал Сол. — Вы сами обрисовали мне свои проблемы. Все, за исключением одной...
Он ждал, не возразит ли она, но Пенни молчала, только ее глаза, как две темные впадины на бледном лице, говорили Солу, что она внимательно слушает его.
— Когда вы ушли, я поручил моему адвокату проверить ваш договор об аренде квартиры. Похоже, вы нарушили условия найма, так как занимались работой на дому. Как только однажды к этому придерутся, вам придется свернуть весь ваш бизнес. Или в противном случае вы окажетесь без крыши над головой.
По-прежнему в его взгляде не было ни следа жалости, хотя он говорил ей о таких трудных для нее вещах.
— Я не могу допустить, чтобы Люси разделила с вами такую судьбу. А вы можете?
От этих жестоких слов Пенни вся сжалась, в лице ее не было ни кровинки. Почти вслепую она потянулась за бокалом. Подняв его трясущейся рукой, она сделала глоток сухого ароматного белого вина. Она мучительно искала и не находила ответа.
— Итак?
Этот короткий вопрос вывел ее из раздумья, тон Сола был мягче обычного.
— Что же вы выбираете: заботу о ребенке или... опеку чужих людей?
— После того, что вы мне наговорили сегодня утром? — Она с горечью посмотрела на него.
— Признаюсь, я немного ущемил вашу гордость. Теперь вы собираетесь помнить это всю жизнь?
Не только мою гордость, мысленно возмутилась Пенни. Ее губы еще помнят неистовство его жестких губ, его высокомерие, когда он демонстрировал ей свою силу, доказывал свое влияние.
Пенни подняла на него глаза, полные тревоги, и встретила взгляд, казалось стремящийся проникнуть в ее душу; серебристо-стальной цвет радужки вокруг его расширенных зрачков делал этот взгляд повелительным, а может быть, это ей просто казалось. Конечно, Сол был человек страстный, чувственный. Чтобы дать ей это понять, вовсе не требовалось так холодно и насильно целовать ее.
Все в нем подчеркивало его скрытую сексуальность. Она была не настолько глупа или незнакома с жизнью, чтобы осознать, что его вполне устраивает их союз, так как дает ему свободу оставаться, по сути дела, холостяком. Но разве мужчинам не нужно, как и женщинам, продолжить свой род, чтобы состояться?
Несомненно, Сол заведет любовниц, но разве он действительно считает для себя радость отцовства, радость иметь собственных детей совершенно неприемлемой? Или же он уверен, что этот момент учтен в их соглашении?
— А если случится так, что мы полюбим? — наконец тихо спросила она.
Какой-то момент ей казалось, что Сол не собирается отвечать. Когда он заговорил, его голос был хриплым:
— Любовь — это для молодых и невинных, это фантазия для юношей. Я прошел через разрыв брака, заключенного, когда я был слишком молод, чтобы знать, что между мужчинами и женщинами существуют и другие отношения, кроме физического влечения...
Пенни видела боль в его глазах и, когда он замолчал, почувствовала, как в ней поднимается волна сострадания. Она не знала, что происходит сейчас в его душе, глаза хранили в тайне его мысли. Если она согласится выйти за него замуж, научится понимать его настроения, предвосхищать его желания и нужды, но никогда не станет близка ему, не сможет идти с ним по жизни в том смысле, как она это понимала, как надеялась жить с человеком, который станет когда-нибудь ее мужем...
— И вы, — тихо проговорил он, наклоняясь к ней над столом, — я уверен, тоже поняли, что то, что мы называем «любовь», — это лишь мимолетное удовольствие, а?
В этот момент Пенни представила, как она сидит полуобнаженная на его кровати, и почувствовала, что краска заливает ее лицо.
— Думаю, я должна объяснить... — храбро начала она, но тут же осеклась, когда он накрыл ее руку своей.
— Пенни, пожалуйста, не надо объяснений. Меня не касается, чем вы занимались до того, как мы встретились. Только будущее имеет значение. — На его лице светилась добродушная улыбка. — Брак, не осложненный фиктивной договоренностью, будет для нас обоих, по крайней мере, для меня, не таким болезненным. Примите мои условия спокойно и без возражений, потому, что в ваших интересах выполнить мое желание. Я же в свою очередь буду рад насладиться жизнью гармоничной и свободной от взаимных упреков, которые разрушают очень много, так называемых «браков по любви», когда безмятежные дни медового месяца оказываются позади.