В этом она увидела решение, которое искала: ответ, который Сол отверг этим утром. Пенни втянула в себя воздух. Почему же теперь это решение ей кажется таким расчетливым и отвратительным?
Она знала, что Сол наблюдает за ней, его темные брови сдвинулись в одну линию, все лицо выражало нетерпение.
— Думайте, Пенни. — Он требовал от нее ответа. — Это либо настоящий брак, либо ничто. Я не стану одалживать мое имя и мою репутацию, чтобы ввести суд в заблуждение. Если Люси сейчас попадет в мой дом, она останется в нем, пока не станет взрослой.
Пенни окончательно смешалась, в то время, как Сол смотрел на нее в ожидании ответа. Сможет ли она жить в гармонии с этим энергичным человеком, чей решительный подбородок и холодный взгляд вынуждают ее согласиться на его условия? Она не знала. Единственное, что Пенни знала, — если из-за своей гордости упустит возможность взять Люси на воспитание, она никогда себе этого не простит.
— Ладно. — Ее сухие губы еле вымолвили эти слова, в горле горело. — Я принимаю ваши условия.
— Вот и хорошо. — В его голосе не чувствовалось ликования, он был бесцветным, начисто лишенным эмоций. Сол принимал ее капитуляцию. — Надеюсь, вы никогда не пожалеете об этом шаге. — (Пенни с дрожью подумала, что власть всегда в его руках, и он это знает.) — А это доставит вам удовольствие. — Он протянул ей небольшую коробочку. Заинтригованная, с расширившимися от удивления глазами, она смотрела на полукруг переливающихся сапфиров и бриллиантов. — Это пойдет к вашим глазам: сапфиры так гармонируют с их цветом, а бриллианты — с их блеском, когда вы сердитесь. — Впервые в его хрипловатом голосе появились задушевные нотки или, скорее, намек на задушевность, добрую шутку. Это было столь неожиданно, что у Пенни пошли мурашки по коже.
Раскрасневшись, она надела кольцо на палец. Несомненно, можно было продолжить возражать ему, но какое-то шестое чувство говорило, что в ее интересах свести все возражения к минимуму.
К удивлению Пенни, кольцо ей подошло по размеру.
— Как туфелька Золушке, — пробормотал Сол, угадав причину ее удивления. — На самом деле это не так уж неожиданно. Еще при нашей первой встрече я обратил внимание на ваши тонкие пальцы.
— О! — Напоминание об их первой встрече показалось ей обидным и унизительным. Как мог он вызывать в ее памяти этот постыдный для нее случай, когда она отчаянно пыталась прикрыть свою наготу руками? В особенности, когда он не позволил ей объяснить все обстоятельства этого нелепого случая... Впрочем, он мог бы и не поверить ей... Непонятно почему, но она стала для него «собачкой, которую оклеветали», и он решил, во что бы то ни стало ее повесить! [3]
Ее укоризненная интонация вызвала смешок у Сола, рот его скривился в язвительной улыбке.
— Когда вы мне показывали вазу, которую изготовили в подарок Люси, помните?
И пока она постепенно приходила в себя, на его лице уже появилось вновь деловое выражение, к которому Пенни мало-помалу привыкала.
— У вас есть загранпаспорт? — осведомился он. Пенни растерянно заморгала: слишком неожиданно он сменил тему разговора.
— Нет. Я никогда не была за границей.
— Ничего, это легко уладить.
Он замолчал, удобнее устраиваясь в кресле. Внезапно Пенни подумала: может ли он быть еще мягче, уступчивей? Казалось, однажды что-то задумав, он тем самым определял исход. Его заявление об их браке при Маргарет, покупка обручального кольца... Она чувствовала, как постепенно стирается то выражение жестокости, которое у нее будто бы слилось с его лицом уже после их первой встречи. Похоже, что, победив, он собирался быть великодушным.
— Мы поедем за границу? — поинтересовалась Пенни. Ее жизнь менялась с такой быстротой, о какой она могла только мечтать.
— В Париж, на пару дней. — Ответ был предельно краткий. — Мы можем пожениться в середине следующей недели по специальному разрешению, до того, как в Париже у меня состоится важная встреча. — Он говорил уверенно и деловито. — Всю организацию поездки я возьму на себя. Мне будет вполне удобно взять с собой в Париж жену.
Вдруг он окинул ее оценивающим взглядом, от которого сердце Пенни тревожно забилось. Закончив свой осмотр, он, как бы между прочим заметил:
— А теперь я предлагаю вам закончить ужин, пока все не испортилось и не остыло. Мне никогда не нравились костлявые женщины.
Пенни послушно взялась за ужин. Как приговоренный к смерти преступник, который наслаждается своей последней трапезой перед казнью, она ела рыбу, затем клубнику со сливками. Со странно разыгравшимся аппетитом она даже съела несколько маленьких пирожных, которые подали к кофе.
И только когда они уже снова сидели в «ягуаре» и Пенни объясняла ему, как добраться до квартала, где она жила, Сол заговорил о брачной церемонии.
— Я полагаю, ваш местный отдел регистрации актов гражданского состояния вполне приличное место? — спросил он, не отрывая глаз от дороги.
Пенни кивнула и, тут же спохватившись, что он может не смотреть на нее, сказала:
— Конечно, венчаться в церкви было бы немного смешно, не так ли? Все эти клятвы в любви и верности? — «Телом своим я поклоняюсь тебе», — добавила она про себя, подавляя дрожь, пробежавшую по ее телу при мысли о сильном, мускулистом теле Сола рядом со своим, — нет уж, довольно о поклонении!
Он бросил на нее взгляд исподлобья.
— Осмелюсь сказать, что многие венчаются в церкви, преследуя куда менее благородные цели, чем у нас, — холодно заметил он. — Но согласен, пусть лучше будет светская церемония. Вы хотите пригласить гостей?
Вопрос удивил ее.
— О нет, не думаю, что надо приглашать гостей. — Одна из ее самых близких подруг уехала, другая сейчас в больнице — ждет своего первенца, родных у нее нет. И к тому же — это все так необычно!
— В высшей степени странно, что вы не хотите, чтобы ваши друзья присутствовали на церемонии. — В голосе Сола послышались сердитые нотки.
Пенни почувствовала укор в его словах.
— Вы, кажется, забыли, что я в трауре, — тут же парировала она, не желая объяснять, как мал, по сути, круг ее друзей. — Пусть все произойдет тихо и скромно... пожалуй, хорошо было бы пригласить Маргарет с Люси.
Она посмотрела на его строгий профиль.
— Конечно, вы можете пригласить ваших родственников, — чопорно добавила она.
— Тогда никого не будет. — Резкость его ответа поразила Пенни. — У меня нет никого, к кому я был бы особо привязан. Обязательно пригласим Маргарет... может понадобиться еще один свидетель.
Пенни молчала, опустив голову. В конце концов, понятно, что Сол не хочет, чтобы его близкие были свидетелями их союза, не основанного на любви, союза, к которому она его вынудила, затронув его гордость.
Как отличалась свадьба Таппи от той, что будет у нее, думала Пенни, пока машина приближалась к ее дому. Это тоже была светская церемония, состоялась она в Лондоне, в квартале, где ее сестра снимала квартиру поближе к отелям и выставочным залам, в которых она работала демонстратором до рождения Люси.
Таппи была беременна уже пять месяцев, когда они с Майклом поженились. Таппи вся светилась — в ярком кораллового цвета шелковом платье, с рыжими, более насыщенного цвета, чем у Пенни, волосами, в светлой накидке, наброшенной на красивые плечи.
Долгое время Таппи вообще считала, что брак — это не для нее, что она сама сумеет позаботиться о своем ребенке, оставаясь свободной, не связывая себя официальными узами. Когда же, наконец она изменила свое решение, то со свойственной ей широтой закатила огромнейшее пиршество.
3