- Детей бы твоих закопать надо по-людски. А молоко чего из сосков капает? а, зайчишек кормила... ну это они всегда так, детей бросят, а чужие мамки их кормят. Вот теперь после твоего запаха ни одна зайчиха к тому месту не сунется. Иди. Корми детей, а я твоих пойду и закопаю, а ты иди к приемышам. Иди. Иди. И зла на нас не держи. Не твоя вина. Каждый ответит за дела свои. Иди.
Собака слушала, думала, а потом повернулась и неспешно, а затем все быстрее и быстрее побежала в сторону плешивенького лесочка, в котором - как чудо - водились зайцы.
- Ангел руками машет,- тихо сказал Художник.
Молодой человек быстро выпрямился, бросил взгляд на ангела, зависшего в метрах в ста над землей, вгляделся.
- Беда. Нам с этой сворой не справиться. Быстро достаем детей и рвем когти.
Бросились в кусты дикой черемухи, склонились над дырой. Опустили посох. Но тщетно, дети за посох ухватиться не могли.
- Прыгай, доставай дочку.
Художник больно приземлился на все конечности, вскочил, корчась от боли и защемления поясничного нерва.
- Быстрее, быстрее подсаживай девочку, да подталкивай, подталкивай под ноги. Тянууу....
Девочка пропала из виду. В яму полетел посох. Сверху не доносилось ни звука. Художник и Вениамин вслушивались в тишину.
30
Попа привезли. Вырвали из рук владыки. А надобность в попе отпала. Поп зашел в дом. Поцеловал и обмазал простоквашей жену, напился воды, умылся, облачился в праздничные одежды и пошел открывать церковь. Время начало служения было упущено. У церкви маялась приятная во всех отношениях миловидная женщина, одна воспитывающая непутевого внука. Много треб совершил священник за Вениамина, раба божьего, но раб божий о церкви и слышать не хотел. А женщина была настойчива в молитве и прошении.
Началась служба. Певчих не было, матушка подгорела на сушке сена, лежала дома, обмазавшись простоквашей, прихожане, т.е. уже захожане, подались к истокам - почтить Ярилу, а юница приходила исключительно на зорьке.
Юница! на зорьке!.. и священник бросился к кладбищу, на ходу бросая словами в прихожанку:
- Оставайся здесь, душа моя, молись с прилежанием.
Жизнеутверждающая толпа динозавров преодолевала пешим шагом плюгавый лесочек, чтобы тет-а-тет встретиться с народом, жаждущим праздника. Важных персон сопровождал почетный эскорт в виде верных друзей человека: четыре миловидных мастиффа, истинных "господинов воров". Друзья человека, как и подобает человеку, были юрки, подвижны и из кожи лезли вон, чтобы угодить господам динозаврам. И случай не заставил себя ждать. В густой траве, в небольшой норке под скатом низенького косогора прятались пожиратели плодово-ягодных насаждений, что так бережно выращивала всякая разумная тварь на купленном ей во временное пользование клочке земли. Дамы и господа только, только собрались возмутиться по поводу засилия окружающей среды разными там грызунами, как их лучшие друзья, походя, придушили выводок зайчат, и побежали вперед, ни мало не выражая своих чувств, кроме чувства преданности. Динозавры, вначале молча, а потом под разговоры, поспешили навстречу спускающемуся на землю солнцу. Ярила восходил над горизонтом во всем огненном величии. Свита бога расплескалась над землей армией перистых облаков. В церквях начиналось праздничное богослужение в честь Рождества Иоанна Предтечи.
" Порождения ехиднины! кто внушил вам бежать от будущего гнева?"
Священник в праздничных одеждах рассекал подбегом по многолюдной вечерней улице. Небывалое зрелище: закатное солнце и золотые ризы,- казалось, что по предместью быстро, быстро передвигается огненный факел.
А за углом священника поджидала свадьба. Лютиковы роднились с Синюховыми. Сам Лютиков в белоснежном костюме, кремовых штиблетах и галстуке, хватив грамм триста, всех достал слезливой жалобой о коварной суке. Эстета своим было не жалко, жалели его исключительно Синюховы, надеясь на хороший калым. У родителей жениха, конечно же, было чем скрасить трудности молодой семьи лет этак на тридцать, но и от чужого отказаться не посмели бы. Так они и держались друг за дружку: первый причитал, другие надеялись. Жена Лютикова, ныне Пионова, не отходила от молодых ни на шаг. Пионов, как депутат думы и глава концерна межведомственного департамента (я может чего и напутал, но у динозавров под хвостом не видно, им агамогенез присущ, т.е. бесполое размножение предпринимательской деятельности) находился при исполнении, поэтому вся свадьба рушила на поляну, где их поджидал обладатель шикарного хвоста с инкрустацией баннера на лацкане. Сам Лютиков плевал на инкрустацию, но сегодняшнее горе заставляла его держаться среди людей: у, сука, кусков на полста нагрела в твердой валюте, поймаю, из вольера не выпущу.
Невеста в подвенечно белом - благоухающий пион взбитого цвета, и жених в белом с оттенком бирюзовой слезы, кучерявый как флокс, и весь этот, объединенный оказией случая цветной палисадник, пестро двигались в сторону заходящего солнышка, где у реки зачиналось всенародное гулянье.
Пионова: а батюшку мы не приглашали, но раз такое дело...
Невеста: не вздумай платить. Я лучше эти деньги в костер брошу, чем попам отдам.
Жених: у попа была собака, поп ее любил...
Лютиков: собачка мояяя... батюшка. собачка то моя свинью мне подложила... может сглазил кто? Молебен совершить не грех? Кагору, винца импортного занесу... а, батюшка?
Гость 1: святой отец, святой отец, с нами, с нами, через костерок попрыгаем, женушку Яриле выберем, хороводики поводим, девок пощупаем...
Гость 2: господа, господа! Крестный ход, крестный ход налаживаем! Батюшка, затягивай аллилуйя... господу богу помолимся!
И тут народ пробило на искусство:
Полюбила я монаха,
Думала угодника,
А у монаха заболдаха
Больше сковородника!
Я ходила к батюшке
Во грехах покаяться.
И теперь он не поет-
Только заикается!
Священник проходил сквозь толпу, как иголка сквозь сено. И выбрался, и побежал к кладбищу, но остановился и пошел обратно к народу. Поп сейчас напоминал медведя, вставшего на задние лапы. Желтого медведя на задних лапах. Народ затих и приостановился.
- Не ходите на капище, православные! Не гневите Бога!
- А мы - православные атеисты!
И пошел народ на капище сквозь попа. Невеста и жених поравнялись со священником.
- Не ходите, дети!
- А у нас свои отцы есть.
- Не ходите, дети!
- Мужик! У тебя что, заело? Тебе же русским языком говорят: папа у нас свой.
И пошли мимо и запели весело:
- У попа была собака...
31
И снился Казначею сон!
И снился человеку сон!
И стал человек как бы не человек вовсе, а дух, свободный и совершенный!
И был дух один. Абсолютно один! Только бездна, и ничего кроме Бездны. И так растворился в бездне, что забывать стал естество своё. И уже не знал он: кто он и зачем он тут. И опротивело духу носиться над бездной до мурашек внутри. И Бездна, видя его одиночество, оплакивала его судьбу. И засыпала бездна, но и во сне продолжала горько вздыхать И восхотелось духу хоть постоять на чем-нибудь, успокоиться, прийти в себя, оглядеться. И провел дух рукой вокруг себя - и получился как бы круг и он внутри круга. И почувствовал на ладони как бы пыль - и плюнул на ладошку, и стал стирать как бы грязь с руки. Но грязь каталась между ладонями и скатывалась в шарик. И тогда понравилось это духу, и стал он собирать пыль вокруг себя и скатывать шар. И скатал шар увесистый и решил отдохнуть и положил шар и присел на него. И стало ему весьма хорошо. Но тут Бездна открыла от сна глаза, увидела, что натворил дух сей - и заплакала от разочарования, ибо не она скатала шар тот. И наполнили воды пространство внутри круга, и успокоилась Бездна и уснула. И посмотрел вокруг себя дух и как бы бездна над ним, под ним и с боков его стала более прозрачной. И тогда захотелось ему поговорить, и воззвал дух: да будет Свет! И стал перед ним Свет. И так стало духу хорошо со Светом, что не в сказке сказать, ни пером описать.