Любовь, Господь, учения... Как это возможно?! Что за насмешку приготовил ему очередной поворот жизни, о чём Бог решил напомнить сыну Своему? Не-е-ет, Сандор не мог влюбиться по своей воле — всю жизнь он гнал подобные мысли взашей, наказывая себя.
Испытание. Священник должен остаться собой, должен остаться стойким к этому чувству, не сгинуть в водовороте противоречий. Любую паутину сможет испепелить огонь, а сам паук — с визгом скрыться в тёмные углы, потом задохнуться от дыма и упасть замертво. Господь просто желает убедится в том, что он, Сандор, готов пожертвовать всем во Имя Его.
Глава 8
Не редки случаи, когда служители церкви посещали различного вида светские мероприятия. Сам Сандор был на таких редким гостем, поскольку видел насквозь множественные проявления лицемерия, присущее большинству людей знатного происхождения. Это обстоятельство злило его безмерно, поэтому чаще всего это бремя нёс отец Итан. В этот раз отсидеться не получилось — у старшего священника появились некие неотложные дела.
Поздним вечером начали съезжаться гости, сам Сандор прибыл одним из последних. Добирался в простой, но крытой повозке без изысков, чего нисколько не стыдился, по прибытию передал её на попечение кучера и подоспевшего служивого хозяев дома.
Думал, что сможет большую часть времени оставаться в стороне, как это и происходило обычно. Священник не пил вина, почти не ел на таких мероприятиях. Изредка кивал, если к нему подходили заговорить, мог зафиксировать помолвку, если таковая происходила, но на большее совершенно не годился.
Девушки в пышных платьях, богато расшитых — все стремились показать превосходство над другими. Сказать жестами и нарядами:
— Я богаче, я лучше.
А Сандор только морщился, подсчитывая, сколько из них потом окажется на исповеди и будет каяться в том, чего легко могли бы не совершать. Один изъян, который в людях был священнику всегда не понятен — тяга к праздности, жадности. Господь простит их, как и всегда, но как же больно, наверное, Ему, смотреть на эти олицетворения грехов! Потому священник будто бы пропадал в себе, то и дело думая: «Прости их, Господи, грешных детей Своих» и ловил очередную женскую сплетню.
Разговоры эти быстро замолкали, если Сандор оказывался рядом — будто спугнул стайку мелких рыбёшек.
... — Говорят, он приставал к ней! Уж не знаю, чем дело кончилось, да только Эмили МакКонстор долго не появляется на людях. Видать, есть чего стыдится.
Ответил на чуть хрипловатый, старческий голос, совсем юный и чистый:
— Так жаль... Эмили ведь такая красивая дама, а отец, поговаривают, очень уж строг... Вы никогда не замечали, какое количество пудры леди МакКонстор использует на приёмах?
Сандор медленно развернулся. Лилиан стояла напротив пожилой дамы, обмахиваясь объёмным веером, улыбалась своей вежливой улыбкой и смотрела на собеседницу с лёгким прищуром. При всей схожести с тем образом, который отпечатался, юная леди кардинально отличалась этим вечером, плавно перетекающим в ночь.
Но всё ещё была прекрасна.
Выпирающие ключицы украшало изящное колье из тёмного камня, само платье привычного, благородно синего цвета. Сандор вообще заметил, что Лили крайне любит этот цвет и соотносил это с тем, он был основным на гербе рода Блэров. Пышная юбка обшита золотистыми нитями, замысловатый узор из них же поднимался по корсету и выделялся линией у самого декольте.
Леди рядом была одета под цвета приёмного зала — светло-коричневый и белый.
— Отец Сандор? — прозвучал удивлённый голос, и священник отмер, возвращаясь в реальность. Лилиан смотрела на него по меньшей мере удивлённо. — Не ожидала Вас здесь встретить.
— Добрый вечер, миледи, — кивнув, он подошёл к дамам ближе. — Как ни странно, я тоже.
Лили нежно рассмеялась, прикрывая веером правой рукой левую щёку. Движение хотело остаться непринуждённым, но в момент, когда собеседница отвлеклась леди Блэр как бы сказал ему — наши беседы должны оставаться тайной.
Сандор даже оскорбился. Разумеется! Тайна исповеди всегда остаётся грузом священника, как Лилиан могла допустить даже мысль о том, что он может рассказать кому-то про её слова?! К тому же это бы означало полную катастрофу дома Блэров в обществе.
— Позвольте представить Вам леди Элизабет Кортон, — обратила внимание Лили на женщину. — Она крёстная среднего сына семьи Дорн, что даёт сегодня этот приём.