Выбрать главу

- Я устроила ему скандал! Этому Демиду Велимировичу. Он начал мне такую чепуху доказывать... Воспитатель!

- Какую еще чепуху?

- А!.. Начал стыдить меня, отчитывать и учить... Что я вроде бы неприлично веду себя и ни к чему эта дружба с такими, как ты. Представляешь?

- Ты видела у него там цветы, эти розы?

- Нет! Их нигде там нет. Ни-где! Уж я-то порезвилась, побегала по всему дому и на всех подоконниках пыль вытерла. А он следом шлялся, болтологию свою разводил про скромность.

- А в портфеле?

- В портфеле были лишь какие-то бумажки да хлебные крошки.

- А розы?

- Вот я нашла один лепесток.

Из-под часового браслета Лариса вытащила свой белоснежный носовой платочек и, развернув его, протянула мне погибший лепесток розы.

- Следовательно, - заключил я, - розы уже при деле... Ну-ну, Джек!.. Ты расшалился, как щенок.

- Смотри, как радуется! - удивлялась Лариса. - Лапы передние вытягивает - смотри! - кладет на них голову и поворачивает!.. Не лезь ко мне, Джек, все платье порвешь!.. Смотри: и успевает идти - все успевает!

- Вот я его накормлю сегодня дома, - сказал я, - да еще бутылку молока дам. Пусть пьет.

- Что, прямо из бутылки? - засмеялась Лариса.

- Конечно! У него вон какие когти на лапах, как пальцы... Значит, пустой номер: розы при деле. Из всего следует: на пути к своему дому он эти розы преподнес какой-то женщине. Даме сердца! И все осталось "sub rosa" под розой - все в тайне. И все-таки я по-прежнему буду следовать гениальному дедуктивному методу Блеза Паскаля: принципы подтверждать фактами, а не из фактов выводить принципы!..

- Ты что, Костя, - удивленно спросила Лариса, - уже в университете учишься?

- Нет, я же тебе говорил, что скоро буду... - чуть-чуть перед Ларисой снова расхвастался я. - Итак, розы, а с ними и тайна не посетили дом Диомида Ниготкова. Все, с розами кончено!

- Как это не посетили? - удивилась Лариса. - Этот же лепесточек лежал на столе в прихожей!.. Там и два-три листочка лежало. Эх ты, Шерлок Холмс!..

- Вот как?! Следовательно, розы были в его доме? Лежали на столе в прихожей?

- На столе и банка с водой стояла, а в ней листья плавали. По листьям видно: розы стояли в банке.

- Куда же он успел розы сплавить? - недоумевал я. - В этой тайне вся разгадка! Ничего не поделаешь: гениальный метод Паскаля нуждается в новых фактах. Но где же розы?

- Конечна кому-то подарил. Костя, по-моему, он догадался, зачем я приходила. Просил прийти и вымыть те окна, которые выходят на улицу. Представляешь?

- Никогда, Лариса!.. - решительно прошептал я. - Не смей приближаться к его дому.

Разговаривая, мы дошли до Ларисиного дома.

Джека я привязал в сторонке к дереву, а сами мы с Ларисой некоторое время посидели на скамейке напротив ее подъезда.

Домой я отправился в половине первого ночи. Я пошел кратчайшей дорогой - через туннель под железнодорожными путями.

Поводок, эту толстую дурацкую веревку, я с Джека снял и забросил. Собака уверенно и неотступно следовала за мной. Идти с Джеком по пустым улицам мне было совсем не страшно.

Уже подходя к самому туннелю, я в его светлевшем, едва различимом противоположном прямоугольнике увидел яркую розовато-фиолетовую фигуру. Этого и следовало ждать! Не останавливаясь, я смело продолжал свой путь. Для меня было совершенно очевидно, что идти обратно нельзя. Я оглянулся, да, действительно: метрах в семидесяти за мной следовали две яркие фигуры - одна сиреневая, а другая сизовато-терракотовая.

Я прошел через весь туннель и остановился в тени высокой железнодорожной насыпи.

Трое сразу же подошли и остановились в пяти-семи метрах от меня - один спереди, двое других сзади, в тени.

Слева с пепельно-зеленоватой насыпи, поросшей высокой редкой травой, торопливо спускался, почти сбегал четвертый тип - какого-то непостижимого оранжево-фиолетового цвета. Уж мне-то было известно, что такого цвета быть не может, но отделаться от ощущения, что я вижу оранжево-фиолетовый цвет, я не мог. Может быть, то был цвет сепии, как тот красновато-коричневый цвет старинных фотографий, но сепия слишком уж насыщенная и очень рябая.

Песочно-бежевый Джек стоял метрах в трех, глядел то на меня, то на приближавшихся - и ничего не понимал. Он и меня-то увидел несколько часов назад, а тут еще новые лица. Он не понимал, почему я остановился, что вообще происходит, не знал, как ему быть.

Тот, которого я увидел первым, фиолетовый, сказал:

- Парень, собака, наверно, злая? Не покусает она нас, а?

- Может и покусать, - четко, уверенно сказал я. - Это зависит от вас.

- От нас, хулиган, ничего не зависит. Все зависит от тебя.

- Дай прикурить, - с другой стороны сказал мне сизовато-терракотовый. Спички есть?

- Спичек у меня нет, - еще не решив, что предпринять, как можно хладнокровней ответил я.

- Не ври, не ври!.. - ласковым голосом остановил он меня, как бы нехотя приближаясь ко мне. - Покуриваешь ведь...

Они все трое негромко, невесело засмеялись. И смех ил был такой же, как у тех в лесу: трусливый и вместе с тем издевательски жесткий, смех равнодушный и блудливый.

- А ну-ка, посмотрим, какой ты куришь табачок. Где у тебя кармашки?.. Ну-ка, ну-ка... И чего-то темные очки ночью носишь...

Он полез к моим карманам. Не прошло и минуты с тех пор, как я их увидел. Нет, они не медлили. Могло только показаться, что они совсем не торопились.

Из туннеля вынырнула ничем не примечательная "Волга". Машина резко бесшумно тормознула.

- Зосимыч! - негромко крикнул сбежавший с насыпи оранжево-фиолетовый. За тобой легковая тянется. Прогони подальше...

Из туннеля вынырнул "Москвич". Не знаю, почему не крикнул я сидевшим в нем людям. Или не сообразил, или постеснялся показать себя трусом?

Что было дальше, я не совсем четко помню. Они меня крепко держали, быстро подталкивали, едва ли не волокли к своей машине. И непрестанно, хитроумно били, так что я не падал, но по временам у меня захватывало дух и в глазах темнело.

Как вдруг около самой машины они меня оставили, а сами куда-то бросились.

Из туннеля ослепительно сверкнули две фары. Наверное, этот грузовик под легкий уклон катился с выключенным двигателем. До меня тут же донеслись чьи-то веселые, озорные слова:

- Ребята, наших бьют!