Однако одна вещь вызывает у меня недоумение. Если тебя, Катя, так сильно мучили в родном доме твои мама и папа, то почему ты привела мальчика к ним, а не сбежала к нему? На привязи тебя ведь точно никто не держал. А пацан, кстати, оказался классный и тоже Саша (просто наказанье с Сашами). Умный, веселый. Мне, к примеру, всегда с ним было по кайфу. Но опять беда. Как я догадался задним числом, он уже тогда тебя начал разочаровывать. Ты, вся такая наивная и бесхитростная, полагала, что Шурик Климов, в дальнейшем ставший твоим мужем и отцом твоего единственного ребенка, дочери Алисы, защитит тебя от тирании матери и потакающего этой тирании отца. Но мир, как всегда, оказался к тебе несправедлив, и твой, казалось бы, самый близкий и любимый человек оказался обманщиком, который, вступив в коалицию с тещей и тестем (какое коварство!), тоже начал тебя мучить. И делал это более двадцати лет (так ведь, по-моему?), вначале живя с тобой и родителями, а потом в отдельной двухкомнатной и затем трехкомнатной квартире, которые купила вам твоя мать-тиран. Но, слава богу, в конце концов, и от этого Климова тебе удалось избавиться, и после почти тридцати с лишним лет ужасных страданий, ты, наконец, нашла свое счастье в лице твоего нынешнего мужа, дай бог ему здоровья и, главное, удачи. А то вдруг окажется, что и он недостаточно хорош, чтобы оценить величие твоей души?
Я дописал последнее предложение, Катя, и задумался. Меня вдруг начали мучить угрызения совести. А что такое и зачем я пишу? Ведь исповедь твою я не дочитал. И, может, дальше текст совсем иной, и моя ирония в отношении тебя неуместна? И, клянусь, сестричка, я полез в интернет. И прочитал «Мама, не читай» от корки до корки, не пропуская ни слова. И успокоился. Слава богу, пронесло. Ты меня не разочаровала. Моя совесть может спать спокойно. Все оказалось даже глупее и хуже, чем я предполагал. И снова повторюсь, не потому, что ты не умеешь писать, а потому, что сама себе, даже не замечая, противоречишь, или пишешь о том, о чем не могла и не можешь в силу определенных обстоятельств иметь понятия. Твое произведение во многом построено на ссылках на конкретные разговоры с матерью, в которых она то делится с тобой воспоминаниями из прошлого, то внезапно, совершенно потеряв лицо, прикидывается больной и плаксивой, стараясь вызвать к себе жалость, то вдруг зверем набрасывается на тебя, несчастную. Мне это кажется странным, потому что никогда и ни при каких обстоятельствах наша гордая, по твоему выражению, «держащая фасон» мама не выбрала бы на роль исповедника сопливую девчонку вроде тебя, не позволила бы при тебе распускать нюни, а уж несчастных и болезненных, к каким ты причислила и себя, вообще никогда не обижала. Юродивых жалела, был такой грех, а вот юродствующих, как некоторые, презирала. Это точно. Понимай, как знаешь. Более того, из твоего произведения логичнее было предположить, что на роль исповедника и хранителя грязных тайн семьи выбрали бы скорее меня, успешного, умного, красивого и т. п. сына (правда, алкоголика). У меня возникло даже ощущение, что у нас с тобой разные родители, одни мои, а другие – твои, те, которые все отрицательные черты характера берегли только и только для тебя. Ведь даже никто из окружающих нас людей не подозревал, насколько лицемерны, зловредны, тираничны и трусливы наши папа с мамой. А в исповеди, сестричка, тебе скорее всего надо было ссылаться не на то, что ты услышала от матери, а на то, о чем проговорился, скажем, по пьяни старший брат. Это бы по тексту было правдоподобнее. Заодно могла бы и добавить, что поэтому-то я впоследствии, не выдержав гнусности известного мне компромата на родителей, и запил. Но я в общем даже не утверждаю, что то, что ты написала, брехня. Это вероятнее всего компиляция сведений, вырванных из контекста разных взрослых разговоров, краем уха услышанных девочкой-подростком, а также сказок, сериалов и книжек, Золушка ты наша.
И еще одно маленькое отступление. Я, Катя, с улыбкой и вниманием прочитал все, что касается лично меня. Благодарю, что не забыла брата. И мне практически нечего добавить. Я вполне удовлетворен, и написанное искренне меня позабавило. Позволю себе лишь реплики по двум пунктам, поскольку не понял, какое это имеет отношение к генеральной линии исповеди и прямо не касается наших с тобой взаимоотношений. Хотя, должен заметить, что любая допущенная неточность всегда ставит под сомнение правдивость всего текста.