Дальше «считалочки» становятся все интереснее. Я не собираюсь упоминать в них все твои краткосрочные потуги где-нибудь работать, включая журналистские, потому что все они развивались по принципу «начала-кончила» и ни к какому результату не привели ни с точки зрения карьеры, ни с точки зрения престижа. Но всегда, заметь – всегда, твое расставание с работой происходило, конечно же, по независящим от тебя причинам.
Далее. Ты поступила в институт культуры. Честь тебе и хвала. Но бросила его, потому что, оказывается, необходимость сдавать экзамены вызвала у тебя тяжелую, чуть не приведшую к смерти болезнь. (Я правильно понял эту часть твоей исповеди?) А я, толстокожий алкоголик, поступил в медицинский институт, в котором и конкурс, и уровень обучения чуточку, самую малость, отличается от таковых в институте культуры, и, поскольку не болел и не умирал от экзаменов, получил диплом врача.
Ты, Катя, написала книгу. Это круто. Жаль только, что не придумала что-то свое оригинальное, а лишь развила идею мамы. Но брата, вроде, засунула за пояс. Одна слабина. У меня в Эстонии в русскоязычном журнале «Вышгород» вышел триллер «Déjà vu». Он, может, и не шедевр, но уж точно далек по всему от творчества Галины Щербаковой.
А дальше мне про тебя, Катя, нечего считать, придется – только за себя самого.
Я закончил двухгодичную клиническую ординатуру по инфекционным болезням и, сдав экзамены, получил соответствующую «ксиву» специалиста по инфекционным болезням.
Я три года отмотал в аспирантуре и стал кандидатом медицинских наук.
Четыре года отработал ассистентом кафедры инфекционных болезней, сочетая работу врача с преподаванием студентам.
Получив израильскую лицензию врача, я пять лет учился и работал в университетской клинике наравне с израильтянами, чтобы, сдав два сложнейших экзамена, стать специалистом по внутренним болезням.
Меня в той же клинике взяли на должность старшего врача, в обязанности которого, помимо лечебной работы, входило, как и у ассистентов в России, обучение молодых врачей и студентов, и проработал на этом месте восемь лет.
Я, Катя, соавтор американского патента по кардиологии. Можешь поискать в интернете, если интересуешься болезнями аортального клапана.
Глупо об этом упоминать, но я еще и бывший офицер медицинской службы израильской армии и служил на египетской границе.
Так какую, сестренка, ты мне, сыну своих и твоих интеллигентнейших родителей, можешь установить интеллектуальную планку? Или есть такая отдельная для подобных тебе недоучек?
В одном ты права. Я действительно алкоголик. Но это не помешало мне достичь того, что я достиг.
Мне уже 53, и, хотя это еще далеко не старость, волей-неволей начинаешь думать, а что останется после смерти. И кто, кроме собственных детей, да и то, если повезет, тебя вспомнит? Я пытаюсь себя успокоить тем, что в жизни все-таки чего-то добился. И когда умру, надеюсь, помянут меня добрым словом какие-нибудь пациенты, сочувственно кивнут коллеги, возможно, всплакнет кое-кто из докторов немужского пола, может, вспомнит мой триллер кто-нибудь в Эстонии и ухмыльнутся в память о былом друзья-собутыльники. А кто и за что вспомнит тебя, Катя?
Ты для меня долгое время оставалась загадкой. Мне, как доктору, была совершенно непонятна твоя болезнь. Справедливости ради надо отметить, что ты никогда не пользовалась моими услугами как специалиста, и я врачебный осмотр тебя никогда не проводил. Впрочем, осмотр был и не нужен, потому что речь шла всегда не столько о проблемах соматических, сколько о психических. Но все равно прошу прощения за то, что большая часть информации о тебе получена не напрямую, а опосредованно, через родителей, хотя, в конце концов, короткая переписка с тобой и прочтение твоей исповеди в какой-то степени помогли мне прийти к определенным выводам.
Ты можешь, Катя, не поверить, но в течение многих лет основной темой моих разговоров с мамой был не я, не моя жена и дети, а ты и Алиса. Об Алисе практически до последнего времени все говорилось только в превосходной степени, а о тебе – по-разному. Вначале, в первые годы – почти как об Алисе, затем – озабоченно-сочувственным тоном, а потом – каким-то подавленным. Все это выглядело как следствие развития у тебя какой-то болезни, заставляющей тебя навязывать матери бесконечные изматывающие ее разговоры, цель которых, если вдуматься, была одна – оправдать собственное безделье. Оттуда и вечное недовольство всем и всеми, жалобы на упадок сил, неизвестного происхождения боли, невозможность пошевелить ни ручкой, ни ножкой, преувеличенное внимание к ощущениям своего тела, его температуре и артериальному давлению. У мамы просто стали кончаться силы из-за этого непрекращающегося нытья. А ведь объективно ничего с тобой не происходило, ты как была, так и оставалась очень хорошо выглядевшей ухоженной дамой. Зато что-то происходило с отцом и матерью, которые от тебя устали. Но тебе, по-видимому, было мало, что они материально обеспечивают достаточно высокий уровень жизни твоей семьи и занимаются внучкой, тебе хотелось, чтобы они считали это еще и за честь. И ваши отношения начали портиться, что и привело в конце концов к разрыву. И, полагаю, это вызвало у тебя вполне обоснованные опасения, что кормушка может закрыться, а один только Шурик, твой первый муж, не мог обеспечить желаемый уровень жизни. И ты полезла в сайт знакомств. Как ты честно сообщила всем читателям, правда, в несколько завуалированной форме, перепихнуться с другими мужиками тебе проблемы не составляло, а идея найти обеспеченного мужа давно не оригинальна и придумана не тобой.