Подмигнув ей, я сделал суровое лицо и направил громко пыхтящего бегуна к крыльцу.
– В чем дело? – сурово спросил я самого толстого из трех лохматых и усатых дядек, топтавшихся на крыльце.
– Вы… вы не знаете, господин маг? – удивленно спросил дядька.
Конечно же я не знал. Но признаваться в этом не хотелось, дабы не портит первое благоприятное впечатление о себе.
– Я хочу услышать, что скажешь ты. – сказал я ему облачком дыма и немножко улыбнулся, намекая, что на самом деле я не страшный, а просто во время последнего посещения пластического хирурга вместо него попал к проктологу.
Некоторое время он изучал меня взглядом зеленых глаз, спрятавшихся под густыми бровями. Потом страх из его взгляда исчез, сменившись решимостью. Он раздул ноздри мясистого носа и решительно прогудел:
– Господин, сколько мы себя помним – рядом живет черный маг с учениками, который защищает нас от орков, и которого мы кормим. А кроме того, раз в год мы отсылаем ему пять девушек, которых больше не видим.
А сегодня, когда пришла пора очередной отправки, мы почему-то не захотели отправлять ему ни еду, ни девушек.
Он замолчал, ожидая, что я ему скажу.
– И правильно. – брякнул я. И задал вопрос, который у меня возникал каждый раз, когда я слышал, что кто-то где-то видел «черных магов» – А что в нем такого черного? Они редко умываются?
– Он их пытает… – тихо сказала Йала, болезненно морщась в землю. – Он их, гад, пытает, и так тренирует и оттачивает свою силу и силу своих учеников…
Перестав морщится, она посмотрела в меня и буднично, как выкинуть мусор, попросила:
– Слушай, убей его пожалуйста.
Здоровяк перевел шокированный взгляд с меня на Йалу и обратно.
– Уговорила. – сказал я и обратил внимание на старосту, залезая в роль злобного пакостника.
– А где он, говоришь, поселился-то? – спросил я голосом бабы-яги [7], разговаривающей с добрым молодцем, которым она собирается позавтракать.
Здоровяк вздрогнул от моего голоса, шумно вздохнул и махнул рукой по улочке, начинавшейся справа от крыльца.
– Там, там, господин. Выедете за дома, переедете речку и увидите столбы у дороги, а за ними шагах в пятистах – замок за заборчиком. Только… они сказали – кто за столбы зайдет, тот умрет.
– Ну-ну. – пообещал я, скорчил злобную усмешку и протянул зловещим голосом Лиха Одноглазого [8], собирающегося принять участие в армейских учениях: – А сколько их там?
– Сам и три ученика. – сообщил староста, поворачиваясь, чтобы стоять ко мне лицом несмотря на то, что я уже ехал.
– Маловато будет! – жизнерадостно воскликнул я и скрылся от него за углом.
«Ах! Я падаю! Ловите меня, ловите!» Наковальня
Пролетев деревню, мы переехали мостик и остановились в двадцати шагах от двух каменных черных столбов. Травка, густо тянувшаяся от берега речки, за столбами резко обрывалась, оголяя голую каменистую растрескавшуюся землю.
– Старш, а если мы их того, то этих потом орки не того? – поинтересовалась Шнырк.
– Не того. Если орки прыгнут, то им будет не до того, а если не прыгнут, то орков, боюсь, самих того. А жаль. Милые, наверно, зверюшки.
– Милые. – подтвердила Йала. – А что мы будем делать с магами?
Я задумался, сочиняя достойный колдунов-насильников план мщения, который учитывал необходимость прохождения местности, зараженной каким-то убивательным биополем. Поняв, что соответствующая подготовка есть только у меня, я сообщил Йале:
– Тебе – стоять и быть на связи, только осторожно, чтобы не запеленговали и не бабахнули каким-нибудь Великим Жопонаголовунатягивателем по тебе вместо меня.
– Не бойся. – улыбнулась она. – С того момента, как я стала с вами, я – человек пустоты и магия этого мира мне… по фигу.
– Ура! – сказал я, спешиваясь и убирая трубку в карман. – Тогда ты отслеживаешь, как у меня пойдут дела, а я пойду прогуляюсь пешочком до ворот, чтобы они поняли, что их ждет и обосрались. А потом вы меня догоняете и… как это… своими движениями справедливо топите их в их дерьме.
– Старш, а почему бы нам не всем вместе? – спросила Шнырк.
– Потому что в не такие страшные, как я. – широко осклабился я уже на ходу к воротам.
Заняв позицию в метре от них, я осторожно коснулся плескавшегося за ними смертного ужаса, начавшего исчезать от моего прикосновения и вспомнил родную речь, подзабывшуюся под валом обрушившихся на меня лингвоимплантаций. Потом задрал морду к небу и рявкнул себе команду:
– С места с песней МАРШ!!!!!
Левая нога послушно взлетела на тридцать сантиметров от земли, кулак правой руки рванул к пряжке ремня, а левая до хруста улетела назад. Одновременно я с громкостью, старательностью и распиздяйтельностю полкового запевалы заревел:
– ПРИ ЛУЖКЕ-ЛУЖКЕ-ЛУЖКЕ!!!!!!
КОНОПЛЯНОМ ПОЛЕ!!!!
В ДОЛБАНУТОМ ТАБУНЕ!!!!!!
КОНЬ!!!!! ГУЛЯЛ НА ВОЛЕ!!!!!!
К началу первого куплета на меня попробовала упасть смертная ужасть, говорящая, что мне надо немедленно перестать дышать, думать, стучать сердцем и шевелиться. Вбивая подкованные каблуки сапог в каменистую почву так, чтобы эта почва содрогалась, я зажмурился от удовольствия и отбросил эту ужасть валом распиздяйского веселья, вылетающего из меня со словами:
– ТЫ КУРИ-КУРИ, МОЙ КОНЬ!!!!!!!!
ПОКА НЕ СПОЙМАЮ!!!!!!!
А СПОЙМАЮ – ЗАУЗДАЮ!!!!!
КОЖАНОЙ УЗДОЮ!!!!!
Ужасть исчезла, а на ее место пришла смертная тоска, быстро сдавшаяся очередному воплю:
– ВОТ ПОЙМАЛ ПАРЕНЬ КОНЯ!!!!!!!
ПОРВАННОЙ УЗДОЮ!!!!!
СТУКНУЛ ЯЙЦАМИ В БОКА!!!!!!!
КОНЬ ЛЕТЕЛ СТРЕЛОЮ!!!!!!
Земля передо мной вздыбилась, собираясь обрушиться и погрести меня под собой. Проигнорировав эту галлюцинацию, я бодро замаршировал в земляную стену, выкрикивая:
– КОНЬ ЗАЯКОРИЛСЯ!!!!
ДРЫГНУЛ КОПЫТАМИ!!!!!
ЧТОБЫ ВЫШЛА СОЧНА ДЕВА!!!!!!
С КРУПНЫМИ ГРУДЯМИ!!!!!
Земляная стена исчезла, сменившись хлынувшим дождиком из молний. Насладившись фейерверком, я пошел дальше со словами:
– НО НЕ ВЫШЛА СОЧНА ДЕВА!!!!!
ВЫШЛА ЕЕ МАТЕРЬ!!!!
ИДЕШЬ НА ХУЙ, ЗЛОБНЫЙ БЛЯДЬ?!?!?!
ПОЖАЛУЙТЕ В ХАТУ!!!!!
А Я В ХАТУ НЕ ПОЙДУ!!!!!
ПОЙДУ ВО СВЕТЛИЦУ!!!
РАЗБУЖУ Я КРЕПКИМ СНОМ!!!!
СПЯЩУЮ ДЕВИЦУ!!!!
Дождик из молний прекратился. Из окна замка в мою сторону полетела стайка железяк. С ласковой мыслью, что левитации не существует, я им пропел:
– А ДЕВИЦА НЕ СПАЛА!!!!!
ПАРНЯ ПОДЖИДАЛА!!!!!!
I??II A EIEEO CAA?AAEA!!!!!
E?AIEI CANINAEA!!!!!!!!
Из замка донеся истошный вопль и что-то черное мелькнуло, пролетая из окна.
Никаких других неприятностей на меня не упало, но чисто для собственного удовольствия я допел:
– А НАУТРО ВСЕ СЕЛО!!!!!!
ВСЕ СЕЛО УЗНАЛО!!!!!
ЧТО КАЗАЧКА КАЗАКА!!!!!
НАСМЕРТЬ ЗАЕБАЛА!!!!!
Отпечатав еще три шага, я встал и прислушался.
Вокруг звенела тишина, до смерти перепуганная моим показательным выступлением.
Посмотрев на калитку в воротах, гостеприимно распахнутую в десятке шагов от меня, я обернулся к отделению, пялящемуся на меня от столбов.
Махнув им рукой, я повернулся к калитке и прислушался, что за забором. За забором было тихо. Я повернулся на топот лап, мимолетно глянул на восторженные лица пехотинцев и остановил взгляд на истерично рыдающей Айале, заботливо поддерживаемой в седле Зарой и Шнырк. Айала, подпрыгивая на спине бегуна от хохота колотила руками по всему, что под них попадалось.
– И давно это с ней? – спросил я, пряча под серьезное лицо готовый ринуться из меня такой же хохот.
– С первого куплета. – тихо сказала Зараза и подумав, добавила: – Ну старшой, ты даешь. Жаль, камеры не было снять это зрелище.
– Ничего… – сквозь смех выдавила Айала. – Он… он тебе повторит с переводом… – сказала она, вытирая слезы.
Я мысленно прокрутил свою психологическую атаку, пытаясь понять, причем тут перевод. Сопоставив текст с событиями, я тоже расхохотался.
Просмеявшись, я достал трубочку, запалил ее и не упустив повода получить удовольствие от прикосновения к Айале, с сочувствующим лицом и похлопал ее по коленке.
Смахнув с лица вместе со слезами остатки истерики, она беспомощно и нежно мне улыбнулась. Улыбнувшись в ответ, я подумал, что уже люблю, искренне и по братски, это природное явление, принявшее форму молодой девушки, а вслух сказал:
– Отделение, боевое построение: Зара-Шнырк для эрекции, Хват-Хам для кастрации, а мы с тыла для всего остального. Пошли посмотрим, понравилась ли песенка господам магам.
Шнырк с целящейся из-под мышки Зарой влетели в калитку. Сразу вслед за ними залетели Хват и целящийся поверх его головы Хам. Подождав секунду и не услышав во дворе радостных воплей по поводу таких дорогих гостей, я приглашающе кивнул Айале и не спеша зашел в калитку.
Сосчитав тела, лежащие в лужах крови под окнами, и убедившись, что их на самом деле четыре, я посмотрел на пехотинцев, замерших по бокам калитки и сказал:
– Извините, я честно хотел оставить вам подраться…
– Но так получилось. – закончила за меня Айала, выходя из-за моей спины.
Я осмотрел дворик и замок, пытаясь сообразить, что сделать с захваченным вражеским жильем.
Сорокаметровая каменная башня, толстая и черная, меня не заинтересовала.
Заинтересовал меня большой сарай с большими дверями, прилепившийся тыльной стороной к забору, отгораживающему двор двести на двести.
Вдалеке за забором виднелись камни гор.
– Кто-нибудь хочет поспорить, что это ангар? – поинтересовался я, кивая на сарай, уже притянувший к себе взгляды пехотинцев.
– Я бы, пожалуй, еще поспорила бы, что мы там обнаружим, но то, что это ангар – я сама бы поспорила с кем угодно. – ответила Зара, опуская лук.
– Ну, если нашему старшу на обычной Гонике подвернулся танк – задумчиво протянул Хват. – То остались только два вопроса: как он выглядит и кто будет двигателем.
– Ты предложил – ты и будешь. – буркнул я, направляясь к ангару.