– Вы имеете в виду, за деньги?
– Нет, я просто имею в виду тех, кому хорошо от того, что я есть в живых.
Пару секунд поборовшись с рушащимся на нее отупением от безуспешных попыток понять, что я имею в виду, она опомнилась и заученно затараторила:
– Отлично! У нас есть интересный звонок. Вы в эфире, представьтесь, пожалуйста.
– Начальник полицейского управления База-2. – прогудел шарик низким хриплым голосом. – Я хотел бы услышать, как вы прокомментируете растер вами полицейского катера.
– Я бы хотел ответить, что маньяк, похитивший на бульваре левой руки нашего работника, не имеет ко мне никакого отношения, но если вы хотите – я могу, как частное лицо, прокомментировать его действия.
– Да-да, пожалуйста.
– Гм. – я отхлебнул из чашки и сказал: – Во первых, мне показалось, что на экранах это выглядело красиво. Во вторых, действия этого лица правильнее будет классифицировать как «выведение из строя», а не «расстрел», поскольку «расстрел» предполагает решечение пулями и ракетами и резку лазерами с целью уничтожения экипажа, каковых действий на бульваре не было, насколько я слышал. И в третьих, насколько я понял, это была тактическая игра между вами, им и некоей бандой преследователей, которые гнались за курьером. Кстати, вы не знаете, что с ними?
Я сделал паузу на глоток сока и не дождавшись, конечно, ответа, продолжил:
– Так что он вас просто обыграл.
– В это раз – да. – буркнул полицай. – Спасибо за комментарий.
– Спасибо господину начальнику полиции. – сладко улыбаясь, сказала ведущая. – Мы к вам вернемся через несколько секунд.
На экране пошла реклама, и она, изменившись в лице, зашипела:
– Что ты делаешь, идиот?
– Даю интервью. – невинно отозвался я. – И отказываться поздно – оплачено.
Она замерла с открытым ртом, видимо, услышав в заоравшем наушнике инструкцию.
– Твое счастье, что рейтинг пошел вверх. – злобно буркнула она, когда наушник затих.
– Конечно. В отличие от тебя, я знаю, что делаю.
Экран показал ее злобное лицо, сменившееся маской застекленевшей улыбки.
– У нас следующий звонок. Представьтесь, пожалуйста.
– Старший историк ПД. – продребезжал старческий голос. – Молодой человек, вы не могли бы рассказать, по какому принципу вы подбирали экипировку. Я, знаете ли, хотел выяснить, в свое время, этот вопрос у наемников, но сами понимаете… И, заодно, вы не могли бы продемонстрировать, чем вы вооружены.
Хихикнув, я вытащил из кармана мини-проектор и включил его.
На голопроекции за моей спиной прокрутился небольшой ролик про магнитометы первой конфедерации и про коньки.
– Считайте, показал. – весело сказал я, убирая проектор. А подбор таких вещей сами знаете, как происходит – гравискользунки классифицируются как личный транспорт, и нужны для того, чтобы можно было спокойно носить стволы. А стволы, в свою очередь, попадаются, надо только достаточно большой и старый склад оружия и хорошо попросить, чтобы дали что-нибудь с емким магазином… и дальше по тексту ролика. Обычно, если человек на самом деле хочет сделать что-то, все необходимое для выполнения оказываться у него, можно сказать, само.
– То есть вы хотите сказать, что эти предметы – не атрибут вашей личности, а всего лишь оборудование?
– Простите, если человек думает, что какой-то предмет – это атрибут его личности – это болезнь, к тому же опасная тем, что он становиться еще более уязвим, чем в том случае, если он считает, что он – просто тело. Например, «я – тот, у кого есть сапоги». Потом сапоги исчезают, крадут их, например, и человек становится тем, у кого нет сапог. Смешно, да?
– Действительно. Как я понял, вы сторонник идеи переселения душ, которую исповедуют все наемные убийцы? То есть вы верите в переселение душ?
– Я не верю в переселение душ. Точнее, я знаю, что я – не тело, потому что я – нечто от него отличное, поскольку мне уже приходилось пережить смерть, а потом оживление.
– Спасибо. – скептически бзякнул он.
– Спасибо вам за звонок. Звонки пошли валом, и пока наш гость отвечает на следующий, а попытаюсь собрать наиболее частые вопросы, чтобы потом задать их. Прошу.
– Начальник конфедеративного космодрома База-1. Расскажи-ка, где ты научился так стрелять, а заодно, где тебя убили и оживляли.
– Я? Стрелять? Меня не учили, я такой родился. Хотя, если принять во внимание, что я, чтобы родиться, сначала где-то умер, и так далее, то стрелять меня учили… – память, поворчав, выдала название. -… на спецполигоне Кархырг, система Уршанг, Сектор 2 Галактики 2.
– Это у злоблинов что ли? – с парусекундной задержкой спросил он.
– Ага. И они же меня оживляли, когда меня выкинули в вакуум с корабля, на котором я летел с родной планеты.
– И не стерли память? – скептически осведомился он.
– Нет, наоборот, восстановили и я вспомнил, что являюсь майором их внешней разведки и попросил их отвезти обратно что они и сделали.
– Ага. – скептически сказал начкосмодрома.
Я посмотрел на испуганную ведущую
– Шутишь? – рассеяно спросила она.
– Чтоб у тебя все яйца стухли! – прорычал я ее на злоблинском.
Камера передала в эфир ее подпрыгивание на стуле, а потом передала в эфир доброе радушие злоблина, появившееся на моем лице вплоть до приобретения кожей зеленного оттенка. Я сбросил эту бытийность и по-человечески смущенно улыбнулся, и пока ведущая приходила в себя, сообщил:
– Так что в настоящий момент я являюсь крупным специалистом по галактике-2, и могу оказать и оказываю человечеству помощь в устранении разных неприятностей. Я как бы, человек и я стараюсь быть хорошим человеком и у меня неплохо получается, я надеюсь.
– Да-да. – невнятно пробормотала ведущая. – Хорошо… у нас следующий звонок.
– Сколько раз в день вы занимаетесь сексом? – выпалил динамик.
– Очень приятно, а меня Харш. – вежливо ответил я и потянул руку к стакану, давая неизвестному психоаналитику очухаться.
– Простите, Марли Айан, хозяйка павильона 18 парка подмышки со стволом. Так все-таки, сколько.
– М-м-м… – задумчиво протянул я. – Вас интересует сегодняшнее число или среднеарифметическое с момента первой осознанной эякуляции?
– И то и то. – взволнованно призналась она.
– Ну, сегодня ни разу, а за указанный период – возьмите калькулятор, если есть свободная рука, и помножьте… э-э-э… сто восемьдесят на двадцать и разделите на раз, два, три, четыре, пять… да, на пять и получите интересующее, или уже не очень, число.
– То есть… за… за две тысячи сто шестьдесят дней вы занимались сексом пять раз? – шокировано резанул ее голос.
– Ага. – скромно подтвердил я и хлебнул сочку.
– Но почему? – выдавила она. Я глянул на шокированное лицо ведущей, плавно перетекающее от шока злоблинской руганью в шок от полового воздержания, и нежно сказал:
– Просто женщины, на которых у меня… как бы этот по проще… встает, встречаются довольно таки редко, и как и я, очень заняты получением удовольствия от более приятных дел, чем трах.
С наслаждением услышав последнее слово из динамиков экрана, а не жалкий смешной «бип», я от души затянулся и подождав, не скажет ли чего ведущая, посмотрел на часы и громко попросил:
– Следующий вопрос, пожалуйста.
Пару секунд ничего не происходило, а потом шарик камеры гадостно прошептал:
– Уважаемый, а вам не кажется, что вы зарвались?
Голос был настолько резок и настойчив, что я начал озираться, чтобы убедиться, что он идет из динамика, а не из-за спины.
Ведущая, откинувшись в кресле с расслабленным лицом наблюдала за интервью.