— Как я сюда попал?
— Произошла удивительная вещь, — сказала она. — Совершенно неожиданно к нам подбежали какой-то парень и его жена. Молодая пара, чуть старше Алана. Они были в двух кварталах отсюда, как они сказали, и услышали крики Алана о помощи. Молодой человек умел делать искусственное дыхание, и он занялся тобой. Его жена вызвала полицию, а я пыталась успокоить Алана. Когда приехала «Скорая помощь», ты уже дышал.
— Бедный парень, — проговорил я.
— Я записала их имена.
— Я имею в виду Алана.
— О. Да. Я понимаю, — сказала она.
— Только этого нам не хватало.
— Да, ты свалился не вовремя.
— Думаю, он рад, что я убрался с его пути.
— О нет, Рэй, — возразила Анна. — Он тебя любит.
— Мне так не кажется, — сказал я.
— Конечно, любит.
— Он любит тебя.
— Конечно, он меня любит, — согласилась она. — И тебя тоже.
— Да ладно, оставь, — ответил я. — Я занял его место. Я, так сказать, проклятие его существования.
— Это верно, — кивнула она. — Но он все равно тебя любит. Я знаю, что любит.
— Кстати, где он?
— В комнате ожидания. Там дежурит хорошенькая помощница медсестры. Он на нее смотрит.
— Ничего, что он там один?
— Думаю, ничего, — сказала она. — Надеюсь.
— Может, тебе лучше вернуться?
— Через минуту.
— Ты боишься, что он расскажет? — спросил я.
— О том, что он — клон?
— Да.
— Конечно, боюсь. Я говорила с ним об этом. Объяснила, что опасно рассказывать об этом.
— Он понял?
— Похоже, да, — кивнула она. — Думаю, он никому не скажет. Не могу себе представить, что он это сделает.
— Он хочет прийти сюда?
— Он боится, — сказала она. — Он боится к тебе идти.
— Мне бы хотелось его увидеть.
— Может быть, в следующий раз. Дай ему время.
Когда я в первый раз пришел в сознание, меня посетил главный врач отделения кардиологии, надменный элегантный египтянин лет сорока. Он объяснил, что со мной случилось. Это был инфаркт, который он назвал обширным. Мне повезло, что я остался жив. Если бы не вмешательство моего доброго самаритянина, я бы уже умер.
Он сообщил, что на моем сердце обнаружили большой рубец, и потребовал, чтобы я рассказал ему о предыдущем приступе. Я ответил, что впервые это произошло год назад, в августе.
— И что тогда сказал ваш врач о вашем состоянии?
Он говорил так, словно читал опросник. Как будто ни я, ни мое состояние не стоили времени и сил, затраченных на произнесение этих слов.
— Он сказал, надо подождать, пока спадет воспаление, прежде чем оценить степень повреждения.
— И какое заключение он сделал?
Возле моей кровати стоял стул, но врач предпочел стоять на протяжении всего разговора.
— Я к нему не попал, — сказал я.
— В смысле?
— К тому времени я уехал в Канаду. С тех пор я жил здесь.
— В Калгари?
— В разных местах, — ответил я.
— Вы не думали о том, чтобы проконсультироваться у врача?
— Нет.
— Вы принимаете сердечные препараты?
— Врач в Нью-Гемпшире выписал мне лекарства. Я принимал их, пока они не закончились. Больше я не пошел за рецептом.
— Должен сказать, мистер Грей, что вы ведете себя безответственно. Вы подвергаете себя серьезной опасности.
— Я знаю.
— Мне нужна фамилия врача, лечившего вас после первого инфаркта. Я хочу с ним поговорить. Вы сказали, он живет в Нью-Гемпшире?
— Да.
— Хотя вы живете в Небраске?
— Я не живу в Небраске. Я — не мистер Грей.
— Если позволите, эта информация взята из ваших водительских прав, — вздернул он бровь.
— Я понимаю. Эта информация фальшивая.
Похоже, в нем проснулся интерес.
— Как же так получилось? — спросил он.
— Не хочу объяснять, — сказал я. — Даю вам честное слово, что я совершенно безобиден и не замышляю ничего дурного.
Повреждения моего сердца были обширными.
— Ваше сердце изношено, — заявил он.
По его мнению, мне нужно было делать пересадку, и как можно скорее. Он спросил меня, являюсь ли я по крайней мере американским гражданином. Я ответил, что да. Тогда он спросил, есть ли у меня клон. Я сказал, что есть. Он даже не сделал попытки скрыть свое неодобрение.
— Кто бы вы ни были, — сказал он (я назвал ему свое имя; оно понадобилось бы ему, если он собрался поговорить с моим врачом в Нью-Гемпшире.) — Кто бы вы ни были, — повторил он, — мы не будем проводить эту процедуру здесь. Должен вам сказать, что ни одна больница в стране этого не сделает.
В Канаде, объяснил он, очень длинная очередь на жизнеспособные сердца, значительно превосходящая наличие таких сердец. (Не то что в Америке, конечно. Там много сердец.) Поскольку я, во-первых, американец, а во-вторых, имею клона, меня занесут в самый конец списка и оставят там. Самое большее, что он может сделать, это поддерживать меня в стабильном состоянии, пока не будет подготовлена операция, которую проведут в США.