— Это будет мой компьютер?
— Через некоторое время, — сказал я.
Глава двенадцатая
— Ты собираешься писать отчет? — спросила Анна.
— Думаю попробовать, — ответил я. — Если вспомню, как писать.
— Хорошо, Рэй. Это хорошо.
— Все равно больше нечего делать.
— Нет. Ты хочешь его написать.
— Кажется, да. Не знаю, почему.
Убедившись, что мне удобно и хорошо в кровати, с которой я практически не вставал, Анна взяла с собой Алана, и они отправились за компьютером. Они выбрали тот, который понравился Алану, заплатили за него деньгами Алана, и Анна его настроила.
(Я спокоен. Лежа в арендованной больничной койке в загаженной лачуге в Калгари, я спокойно жду, когда остановится мое сердце. Как и везде, где мы жили в Канаде. Как вообще везде. От матери я узнал, что у немцев есть слово «Heimweh», обозначающее тоску по дому, даже если вы дома. Куда бы вы ни пошли, везде вы находите то, что находите везде, куда бы вы ни пошли. После того как умерла Сара, я постоянно тосковал по дому, но здесь моя тоска стала особенно сильной. Независимо от того, умирает мое сердце или нет.)
Компьютер стоял передо мной (к кровати прилагался столик на колесиках, который можно было ставить поперек постели), и, помимо очевидного вопроса: «Смогу ли я это написать?», вставал и другой: «Хватит ли у меня времени?»
Была середина июня.
Анна не хотела говорить о неизбежном.
— Послушай, — сказала она. — Ты должен придумать всем псевдонимы. Всем нам.
— Как тебя назвать?
— Придумай что хочешь. — Она улыбнулась. Печально. — Только не Твинк.
— Не Твинк. Ни в коем случае.
— Что-нибудь красивое, — попросила она. — Пусть мое имя звучит красиво.
— Ты красивая, Анна.
— Вранье. Какое же вранье. Ты такой врун.
— Красивая, — повторил я. — Я так думаю.
— Я придумала для тебя имя, — сказала она.
— Какое же? Подонок?
— Рэй Брэдбери.
— Почему?
— Это писатель. У нас дома были его книги. Их читала моя мама. В основном он писал научную фантастику.
— Он был хороший писатель? — спросил я. — Потому что я вряд ли хорошо напишу. И это будет не научная фантастика.
— Уверена, что хороший, — ответила она. — Я его никогда не читала, но маме он нравился. А мне всегда нравилось его имя. Звучит уверенно. Внушительно. Честно.
— Ко мне из этого списка ничего не относится.
— Сделай так, чтобы относилось, — сказала она.
— Я хочу мое настоящее имя, Рэй, — вмешался Алан.
Он лежал на другой кровати — поначалу он спал там, но после моего возвращения из больницы на его месте стала спать Анна — прямо в одежде и обуви, положив на глаза подушку. В таком положении он проводил целые дни: лежал на кровати — хотя моя компания его удручала, — пока я писал отчет. Я не понял, о каком имени он говорит.
— Я хочу быть Аланом, — пояснил он.
Его настоящее имя. Даже я почувствовал в этом печальную горькую иронию.
— Ты будешь Аланом, — сказал я. — Обещаю.
К несчастью для всех нас, после приобретения компьютера — Алан стал его владельцем и больше о компьютере не волновался — ему мало что хотелось купить.
— Я хочу машину, — заявил он несколько дней спустя после того, как я дал ему деньги.
Он лежал на своем обычном месте, растянувшись на кровати Анны. Я уже начал писать и радовался любому перерыву.
— Ты не умеешь водить, — сказал я.
— Ты можешь научить меня водить. Ты — учитель.
— Я не могу вставать.
— Когда тебе станет лучше, ты встанешь. И тогда сможешь меня научить. — Он отбросил подушку с глаз и привстал. — У меня идея. Анна может меня учить. Анна — учитель. Она умеет водить. Она может учить меня.
— Может быть, — согласился я.
Услышав свое имя, Анна заглянула к нам:
— Может быть, я буду что?
— Может быть, ты научишь меня водить, — объяснил Алан. — Ты — учитель. Я куплю машину, и ты будешь учить меня водить.
Она взглянула на меня.
— Не смотри на меня, — сказал я.
— Сначала я научу тебя водить, — сказала Анна. — Потом подумаем о машине.
— Сначала ты научишь меня водить?
— Да.
— Потом подумаем о машине?
— Подумаем, — кивнула она. — Ничего не обещаю.
— Подумаем, — сказал он.
Утром следующего воскресенья, чтобы подбодрить Алана, а также рискуя вызвать в нем необоснованные надежды, Анна подъехала на грузовике к школе неподалеку от нашей квартиры, чтобы Алан мог попрактиковаться на автостоянке. Он ездил по стоянке, Анна сидела рядом.
— Мне почти не пришлось его учить, — говорила мне Анна позже, вечером.