Анна приставила к груди указательный палец.
— Меня зовут Анна, — сказала она Алану. — Анна. Я называла тебе свое имя. Когда ты был со мной. — Она снова показала на себя. — Можешь сказать: «Анна»?
Она подождала его ответа. Мне показалось, прошло очень много времени. Хорошая педагогика.
— Ладно, — кивнула она, когда стало ясно, что клон собирается хранить молчание. — Не говори. Скажешь, когда будешь к этому готов.
Она показала на меня:
— Это — Рэй. Рэй — мой друг. И твой друг тоже.
Вы ожидаете, что следующим жестом она указала на него и произнесла его имя, но она этого не сделала.
— Когда ты был у меня, — сказала она, — ты находился в Айове. Там я живу. Это далеко отсюда. В другой стране, она называется Америка. Ты проделал долгий путь.
Она встала.
— Иди сюда, со мной, — предложила она ему.
Она взяла его за руку и заставила встать.
Я в первый раз увидел Алана в полный рост. Он был больше, чем я ожидал. На его предплечьях выделялись налитые мускулы и вены, шея была мощная. Стоя на месте, он всегда казался неуклюжим, неловким, словно не знал, как равномерно распределить вес. Но в движении он был легким и свободным, спортивным.
Я никогда не был легким, свободным или спортивным. Во всех видах спорта, кроме бейсбола и боулинга, я вечно был хуже всех. Мой отец, который почти всегда подбадривал меня, говорил, что я бегаю как Граучо Маркс.[9] Я не понимал, что это означает. Позже учитель физкультуры говорил, что я бегаю так, словно мне в пятки вбили гвозди. Школьный футбольный тренер заявил, что во мне отсутствует стержень. Но Алан, похоже, обладал способностями к любому виду спорта.
Анна подвела его к окну справа от кресла.
— Посмотри сюда, — сказала она.
Алан послушно выглянул в окно вместе с ней.
— Это — Оттава. Сейчас ты в Оттаве. Оттава — город в стране под названием Канада. Это хорошее место. Ты здесь в безопасности. Мы теперь с тобой.
Трудно сказать, понял ли он что-нибудь.
Стоя у окна, Анна продолжала:
— Вон там, внизу — огород. Те два человека живут здесь. Они выращивают овощи. Помидоры. Фасоль. Морковку. Кабачки. Всякие вкусные вещи.
Он продолжал смотреть в окно, переминаясь с ноги на ногу.
— Может, ты работал на огороде?
Он не ответил.
— Ты ешь овощи, я знаю, — сказала Анна.
Она тронула его за руку.
— Как тебя зовут? — спросила она. — Назовешь мне свое имя?
Он не ответил.
— У тебя есть имя?
Снова молчание.
— Как же нам тебя называть?
Она проговорила это с надеждой, потом беспомощно взглянула на меня. Я пожал плечами. Она улыбнулась ему и легонько сжала его руку:
— Не волнуйся, милый. Мы что-нибудь придумаем.
Она оставила его у окна и подошла ко мне.
— Мне ужасно не нравится, как я с ним разговариваю. Звучит так снисходительно. Неудивительно, что он не отвечает. Это ниже его уровня.
— Думаешь? — усомнился я.
— Уверена, — кивнула она.
— Ну, у тебя все равно получается лучше, чем у меня.
— Но что дальше? Он здесь. Мы здесь. Что нам теперь делать? С чего начать? Как провести следующие пять минут? Следующий час?
— Ты меня озадачила, — сказал я, хотя вопрос о том, как провести время, совсем недавно был наиболее существенным в моей жизни.
— Хочешь посмотреть свою комнату? — спросила она Алана. — Пойдем посмотрим твою комнату.
Алан стоял на месте, спиной к нам.
— Идем, — позвала она. — Я покажу тебе, где ты будешь спать. Посмотрим на твою кровать.
Он не шевельнулся.
— Почему бы тебе не переодеться? — предложила она. — Давай? У тебя есть одежда?
Он стоял, словно окаменел.
— Ладно, я пойду посмотрю твою спальню.
Она вышла из гостиной и направилась по коридору.
Алан отвернулся от окна. Он выглядел несчастным.
— Подожди, — окликнул я Анну. — Думаешь, мне надо остаться с ним?
— Я надеялась, он пойдет за мной, — ответила она из коридора.
— Он не пошел, — сказал я.
Она вернулась в комнату.
— Идем.
У нее был умоляющий голос.
— Иди, — сказал я клону. — Скорее.
Он не обратил на меня никакого внимания.
— Пожалуйста, — попросила Анна. — Прошу тебя, идем со мной.
Не знаю, была ли какая-то связь между тем, как она попросила, и его согласием, но на этот раз он пошел с ней. Я стоял чуть в стороне, но он, проходя мимо, толкнул меня плечом. Ощущение было такое, будто меня ударили в грудь тяжелым набивным мячом. Я пошатнулся. У меня перехватило дыхание, я сделал шаг назад, чтобы удержаться на ногах. Когда я сумел выдавить: «Эй, осторожнее!», Алана уже не было в комнате.